— A-а, Джордж, добро пожаловать домой. Два часа пополудни.
— А сегодняшним утром…
— Сегодня утром, парнишка, вы с товарищем Менделем распевали веселые песенки на Бэттерси Бридж.
— Как он там, Мендель?
— Ему очень стыдно за себя, как ты догадываешься. Быстро выздоравливает.
— А Дитер?
— Мертв.
Гиллэм подал ему чашку чая и миндальное печенье от Фортнумов.
— Давно ты здесь сидишь, Питер?
— Ну, я совершал тактические маневры на самом-то деле. Первый мой заход был вместе с тобой в больницу Челси, где они зализали твои раны и дали сильнодействующий транквилизатор. Потом мы приехали сюда, и я уложил тебя в постель. Это было отвратительно, Джордж. Потом мне вдруг приперло сесть на телефон и, так сказать, пройтись с заостренной палкой, натыкая на нее мусор и прибираясь. Время от времени я тебя навещал. Амур и Психея. Ты либо храпел, как дворник, либо читал вслух Уэбстера.
— Господи.
— Кажется, из «Герцогини Амальфи». «Сказала я тебе, когда была безумна, Чтоб ты убил его, и ты убил мне друга!» Чушь несусветная. Джордж, извини, но мне так показалось.
— Как полиция нашла нас — Менделя и меня?
— Джордж, можешь мне не поверить, но ты так громко обзывал Дитера, что…
— Да, разумеется. Вы услышали.
— Мы услышали.
— Ну, а что Мэстон? Что Мэстон говорит обо всем этом?
— Кажется, имеет желание с тобой встретиться. Он просил передать, чтобы ты зашел к нему сразу, как только будешь чувствовать себя получше. Уж не знаю, что там он обо всем этом думает, просто ума не приложу.
— Что ты имеешь в виду?
Гиллэм налил еще чаю.
— Ну, давай-ка пораскинь мозгами, Джордж. Всех трех главных героев, виновников торжества, медведи съели. За последние полгода не произошло никакой утечки секретной информации. Ты что, действительно веришь в то, что Мэстону охота вдаваться в детали? Ты думаешь, он горит желанием приказать Форин Оффис провести там у них генеральную уборку? Или признать, что шпионов мы ловим, только когда спотыкаемся об их трупы?
Зазвонил дверной звонок, и Гиллэм отправился вниз ответить на его зов. В некотором замешательстве Смайли услышал, что визитера впустили в холл, затем послышались приглушенные голоса и шаги по лестнице вверх, к нему в спальню. Раздался стук в дверь, и вошел Мэстон собственной персоной. В руках он держал неправдоподобно большой букет цветов и выглядел так, словно появился прямо из цветочной оранжереи. Смайли припомнил: сегодня пятница, видимо, он едет в Хенли на уик-энд. Мэстон улыбался. Он, должно быть, надел эту улыбку еще там, на лестнице, а может, с ней и поднимался по ступеням.
— Ну что, Джордж, еще воюем?
— Да. Боюсь, что так. Еще одно неприятное происшествие.
Мэстон уселся на край постели и оперся о нее одной рукой, нависая над ногами Смайли.
Наступила небольшая пауза, потом он проговорил:
— Вы получили мою записку, Джордж?
— Да, получил.
Еще одна пауза.
— Ходят разговоры, Джордж, о том, что в департаменте будет организован новый отдел. Мы (то есть наш департамент) считаем, что должны уделить пристальное внимание техническим изысканиям, в частности практическому применению спутников в разведывательной деятельности. Хоум Оффис, я рад это признать, придерживается аналогичной точки зрения. Гиллэм согласился на сотрудничество в качестве консультанта по общим вопросам; не согласились бы вы взять на себя эту работу? Я имею в виду — возглавлять новый отдел, с продвижением по службе и в чине, разумеется, с правом продления службы после уставного срока выхода на пенсию. Все мы — и персонал и кадровики, — все поддерживаем эту идею.
— Благодарю вас, но могу я располагать некоторым временем на обдумывание вашего предложения?
— Конечно… конечно, можете. — Мэстон, по всей видимости, был несколько разочарован и сбит с толку. — Когда вы дадите мне знать о вашем решении? Очевидно, нам необходимо привлечь кое-каких новых людей, встает также вопрос о помещении… Подумайте над этим, Джордж. Обдумайте мое предложение в течение уик-энда и сообщите мне о своем решении в понедельник, договорились? Сам секретарь очень бы желал, чтобы вы…
— Да, я дам вам знать. Очень мило с вашей стороны.
— Ну, что вы. Кроме того, я ведь только лишь советник, Джордж, вы же знаете. Этот вопрос — внутреннего характера. Я всего лишь добрый вестник, Джордж, как всегда, лишь мальчик на побегушках, рассыльный. Таков уж мой удел.
Мэстон посмотрел пристально на Смайли, поколебался какое-то мгновение и сказал:
— Я посвятил министров в суть дела… до определенных пределов, разумеется, настолько, насколько это было необходимо. Мы обсудили вопрос и какие шаги следует предпринять. Хоум Секретарь также присутствовал при обсуждении.
— Когда оно произошло?
— Сегодня утром. Были предложены очень серьезные санкции: заявить протест правительству Восточной Германии, потребовать выдачи нам этого человека, Мундта.
— Но мы же не признаем Восточную Германию как государство.
— Именно так. В том-то и заключается вся сложность. Однако мы имеем возможность передать свой протест через посредничество третьей страны.
— Как, например, Россия?
— Как, например, Россия. Правда, в свете нынешней обстановки есть мнения не в пользу подобной акции: предание фактов гласности — в любой форме, какую бы она ни приняла, — может послужить во вред нашим национальным интересам. В той стране уже замечено известное недовольство по поводу перевооружения Западной Германии, и любое свидетельство разведывательной деятельности Германии в Англии — инспирированной ли русскими или нет — может подогреть это недовольство. Но у нас, знаете ли, нет и положительных свидетельств того, что Фрей работал в пользу русских. Дело может быть представлено публике таким образом, что он работал на свой страх и риск или в интересах объединения Германии.
— Я понимаю.
— Пока лишь немногие знают что-то об этих событиях, о фактической стороне дела. Это очень счастливое стечение обстоятельств. От лица полиции Хоум Секретарь предварительно гарантировал, что они сделают все возможное, чтобы информация по этому делу осталась конфиденциальной — насколько это будет возможно… Так, теперь скажите, Джордж, что за человек ваш Мендель? Можно на него положиться?
Смайли за такой вопрос возненавидел Мэстона.
— Да, — ответил он.
Мэстон поднялся с постели.
— Хорошо, — сказал он, — это хорошо. Ну, мне надо уходить. Могу я что-нибудь сделать для вас, быть вам в чем-нибудь полезным?
— Нет, спасибо. Обо мне прекрасно позаботится Гиллэм.
Уже стоя у двери, Мэстон произнес:
