достойная компания, и, кажется, никто из них не тушуется, не мнется в «предвкушении» провести время с такими клиентами, как Лекса и сам Мишель.
— Мы возьмем всех трех девушек, — твердо сказал Арнич, — на два часа, время по сауне чуток продлим, ты ведь сможешь договориться, Лекса? И заплатим за такое удовольствие целых пятьсот монет. Мы ведь тоже должны получить какую-то скидку за опт и длительное время, верно?
Может быть, албанец и хотел что-то возразить или по привычке поторговаться за пятьдесят- шестьдесят монет, но Арнич уже доставал из рюкзачка деньги, а этот процесс как-то не располагает к разговорам.
— Кроме того, девушки, — обратился Мишель к троице на диванчике, — сейчас здесь накроют неплохой стол, можно будет нормально покушать и выпить…
— Все равно он, — Лекса бесцеремонно ткнул ладонью в сторону албанца, — вам больше сорока монет за час не отслюнит, а с нами хотя бы поужинаете, да и попаритесь от души, на всё времени хватит…
Девицы дружно захихикали над последней двусмысленностью, сказанной Лексой, а Арнич положил на столик стопку монет и добавил сверху еще двадцать талеров, на бензин. Изо всех сил делая недовольный вид и бурча в бороду, что он продешевил и уступил только именно этим господам, потому, что увидел в них приличных людей, при этом выговаривая половину слов на своем языке, албанец сгреб деньги, моментально спрятал их куда-то запазуху и на вопросительные взгляды девиц буркнул:
— Обратно будем ехать, со всеми рассчитаюсь…
После этого он исчез, как джин из волшебной сказки, будто растворился в воздухе, оставив после себя тяжелый запах человека, пренебрегающего личной гигиеной, и розоватый прямоугольник визитки на стеклянном столике. И тут же атмосфера в предбаннике будто разрядилась, всё стало проще и непринужденнее.
— Так и будете в пальто сидеть? — улыбнулся девицам Мишель. — Давайте-ка в раздевалку, там возьмете полотенца или простыни, кому что понравится, а потом уже и познакомимся… за столом…
Дружно, слегка толкаясь, девицы поднялись с диванчика и гуськом отправились в раздевалку, о чем- то переговариваясь на ходу, а Лекса, пользуясь моментом, спросил негромко, будто продолжая давно начатый разговор:
— Как все прошло?
— Неплохо, — отозвался Арнич, присаживаясь к столу. — Закладку я сделал и, кажется, по времени алиби получилось неплохо…
— Дай бог, — кивнул Лекса и вернулся к текущим делам, — сам пойдешь, поговоришь про продление?
— Да, надо и перед прислугой показаться лишний раз, — согласился Мишель. — Пяток минут посижу и пойду. Кто тут сегодня?
— Бровастый такой мужичок…
Банщик, представляющий сейчас всю администрацию сауны в едином лице, немолодой уже, худой и высокий, сутулый мужчина с роскошными густыми бровями, найденный Арничем в забитой полотенцами, простынями, швабрами и ведрами комнатке в дальнем конце коридора, возражать против продления на полчаса не стал.
— Повезло…У нас следующий заказ после полуночи, — пояснил он Мишелю, — если есть такое желание, оставайтесь.
Арнич попросил банщика отнести девицам тапочки-следки и заодно зайти за деньгами на продление, а сам не спеша вернулся в предбанник, где уже накрывала на стол женщина лет сорока, хмурая, худая, но достаточно симпатичная для своих лет.
Темный «Гиннес» в бутылках прямо из холодильника, горячие, еще дымящиеся паром креветки, майонез и кетчуп в соусниках, светлое пиво местного разлива, очень неплохое по уверениям Лексы, тоже охлажденное, нарезанный тончайшими ломтиками сыр, буженина, несколько баночек черной икры, ледяная водка в мгновенно запотевшей литровой бутылке, какой-то даже на взгляд приторный ликер с цветастой этикеткой, маринованные огурчики на блюде, немного хлеба и сливочного масла, две коробки шоколадных конфет, бело-голубые салфетки, ослепительно белые тарелочки, прессованного хрусталя фужеры и лафитники, столовые приборы почему-то на четверых. Видимо, прислуга не рассчитывала, что двое мужчин оставят себе сразу всех приехавших девчонок и на пятую персону приборов не заготовила. Споро и аккуратно раскидав всё это по столу, хмурая прислуга удалилась, слегка погромыхивая маленькими колесиками сервировочного столика, на котором и доставила в предбанник питье, закуски и посуду для клиентов.
Увидев такой стол, вышедшие из раздевалки девицы слегка ахнули, но показывать своё удивление случайным попаданием на чужой праздник жизни постеснялись. Однако, за столом размещались радостно, оживленно переговариваясь, сразу расположив мужчин между собой: малышка-блондинка Рита, обернувшая вокруг бедер полотенце и оставившая обнаженными свои задорно точащие грудки, которую Мишель тут же начал называть Марго, устроилась с краю, за ней следом сам Мишель, справа от него цыганистая Лада, поминутно шлепающая ладошками по бедрам то Мишеля, то Лексы, который забавно смотрелся в компании худой, но удивительно грудастой Ляли — невысокий, плотненький с явным намеком на животик и длинная, голенастая модельная девица с четвертым размером бюста.
Бестолковые и оживленные первые минуты застолья прошли в выборе закусок, подталкивании друг друга локтями не столько из-за тесноты, сколько от желания хоть немного сблизиться с малознакомыми людьми. Когда Арнич начал разливать, оказалось, что Марго пьет водку, как и мужчины, Лада предпочитает светлое пиво, а Ляля ликер. Лекса, чуть переигрывая в роли тамады, провозгласил тост за знакомство, потом, после выпитой первой и второй рюмок, начал расспрашивать девиц, откуда они, как живется в Городе, чем увлекаются, какие фильмы смотрят, какую музыку слушают…
Атмосфера к этому моменту уже сложилась непринужденная, легкая, застольная, и девицы охотно отвечали на вопросы, отнюдь не стесняясь своего происхождения и профессии. Выяснилось, что Рита- Марго местная, одинокая, но не теряющая надежды на личное счастье; Ляля приехала из дальнего пригорода, с ее фигурой и ростом многие прочили ей карьеру модели, но — подвел излишне шикарный бюст, да и модельная карьера также проходила через постели многочисленных антрепренеров, агентов, директоров, художников и модельеров, хотя последние почему-то в основном предпочитали мальчиков; Лада оказалась самой дальней гостьей Города, приехавшей аж из соседней страны с самой банальной целью подзаработать. Она была старшей среди девиц, без малого двадцати семи лет, Ляле недавно исполнилось девятнадцать, а Рите-Марго — двадцать один.
Через десяток-другой минут Мишель прервал выпивку и закуску предложением заглянуть в парную, пока еще желудки не переполнились, а легкие не забились табачным дымом, ибо курили они все, причем девушки предпочитали сигареты, выложенные на стол рядом с пепельницами Мишелем и Лексой.
Лада в парилку не пошла, сославшись на высокое давление, но с удовольствием присоединилась к компании попозже, в огромной ванне-джакузи. Из бурлящей прохладной воды джакузи, слегка промокнув полотенцами тела, все вернулись за стол, уже привыкшие друг к другу, определившиеся с партнерами на вечер. Покурили, понемногу, уже не так жадно, как в самом начале, выпили и закусили. Потом, не стесняясь друг друга, покувыркались прямо тут, в предбаннике, на диванчиках, не тревожа прислугу требованием открыть комнату отдыха с широченной, специально для этого приспособленной постелью.
Впрочем, Мишелю с Ритой-Марго на одном диванчике, а Лексу с Лялей на втором было вполне комфортно, а попеременно присоединяющаяся то к одной, то к другой паре Лада вносила приятную нотку разврата в их интимное общение.
Чуть позже, отдыхая за столом, выпивая и закусывая, Лекса удивительно ловко и непринужденно перевел разговор на финансы, и оказалось, что девицам от албанца вряд ли достанется больше семидесяти талеров за весь вечер.
— Да что там говорить, хорошие деньги, — сказала Рита, прижимаясь к Мишелю острыми, все еще возбужденными грудками, — лишь бы этот придурок не заначил себе на бензин, а то обычно по пятерке всегда в свою пользу из договоренных денег отстегивает…
— Ну, он не из худших, — заявила Лада. — Я до этого работала в одном месте, там деньги выдавали раз в неделю, уже и сама забудешь, сколько тебе должны, а они еще там штрафы накатывали за каждый
