Первые недели она позировала в белом шифоновом платье, которое он выбрал для портрета, но по мере продвижения работы она уже могла надевать что хотела и позволить себе расслабиться на диване от утомительного позирования.
— Еще много осталось? — поинтересовалась она.
— Нет. Еще несколько часов, и работа будет закончена.
— Тогда я больше не буду вам нужна?
Она задала этот вопрос совершенно невинно, даже не подумав, какой отклик он может вызвать. Художник отбросил кисть и шагнул к ней:
— Вы всегда будете мне нужны, Джейн! Разве вы это не поняли?
Она вздохнула, побоявшись поднять на него глаза.
— Я надеялась, что вы изменились.
— Так быстро! Это не очень лестно ни для вас, ни для меня.
— Простите. Просто любить кого-то, кто не отвечает вам взаимностью, так… — Она остановилась, не в силах продолжать; со стоном он опустился на колени рядом с ней и прижался головой к мягкой материи, облекающей ее грудь.
— Бедная Джейн. Как я понимаю ваши чувства.
Она смотрела на него с нежностью, гладя его непослушные, отброшенные с висков волосы, в которых заметила седые нити.
— Как мне жаль, что я не люблю вас, — прошептала она.
Он поднял голову и заставил себя улыбнуться:
— Мне тоже. Из меня получился бы отличный муж. — Он схватил ее за руку. — Вы можете кое-что сделать для меня, Джейн?
— Если это в моих силах.
— Поцелуйте меня. Только один раз. Я больше ни разу вас не попрошу об этом.
Переполненная состраданием, она наклонилась и сделала, как он просил.
«Если бы это был Николас», — подумала она, и ее тело расслабилось, когда она представила себе, что губы, которые ее касались, принадлежат ее мужу.
Так получилось, что Николас увидел их. Вернувшись домой, чтобы забрать кое-какие бумаги, он внезапно решил зайти в студию, посмотреть, как продвигается портрет. Тихо войдя в комнату, он увидел их в объятиях друг друга и так же тихо закрыл за собой дверь и спустился вниз, хотя внутри в нем все кипело от бешенства. За последние недели, анализируя то, как Джейн вела себя по отношению к нему с самого начала их знакомства, он пришел к заключению, что она любит его; но теперь, увидев ее в объятиях Мастерса, усомнился в этом.
Он вернулся в офис и работал как автомат весь остаток дня, заставляя себя не думать о той сцене, которую увидел дома. В четыре часа дня секретарша доложила ему, что мисс Шеридан хочет поговорить с ним по телефону, но он не ответил ей — разговаривать с Кэрол не хотелось.
— Соединить вас, сэр, или сказать ей, что вы заняты?
— Нет, — отрывисто произнес он, — я поговорю с ней.
Тут же в трубке послышался хрипловатый голос Кэрол:
— Я пытаюсь дозвониться до тебя целую вечность. В какое время ты заезжаешь сегодня за мной, дорогой?
Он колебался, впервые не испытывая восторга от мысли, что увидит ее. Он был исполнен решимости разоблачить Джейн, рассказать ей, что он все видел, и дать ей понять, что он не позволит ей продолжать вести себя подобным образом.
— Боюсь, что сегодня мы не сможем увидеться, — услышал он собственный голос, — срочная работа в офисе.
— О, Ники, ты должен был предупредить меня!
— Я сам не знал до последнего момента. Послушай, дорогая, я не могу сейчас говорить с тобой, это не совсем удобно, я перезвоню тебе позже. — И, не дожидаясь ее ответа, он повесил трубку.
Около пяти тридцати Николас поднял голову, так как услышал стук в дверь, он не успел ничего сказать, как дверь распахнулась и вошла Кэрол.
Она не стала подходить к нему, а прислонилась к темным панелям, осознавая, как выигрышно выглядит на их фоне. Когда Николас внезапно оборвал их разговор, она почувствовала себя так неспокойно, что решила приехать и увидеть его немедленно. Усилия, которые она приложила, принесли свои результаты, так как Николас вскочил на ноги и подошел к ней.
— Кэрол! — воскликнул он. — Я не ждал тебя.
— Я хотела сделать сюрприз.
Ее руки обвили его шею, она крепко прижала его к себе, так как страх потерять его вызвал в ней желание получить от него заверение в любви. Она прижималась к нему с удвоенной страстью, покрывала его поцелуями с почти распутной несдержанностью.
Хотя Николас был переполнен желанием, но какая-то часть его оставалась равнодушной, задавая ему вопрос, который и рассердил, и удивил его. Как он мог критиковать Джейн за ее поведение, когда его собственное было даже хуже? Никогда раньше их отношения с Кэрол он не соотносил со своей женитьбой, в конце концов, это не была женитьба в полном смысле этого слова и, значит, она не имела никакого значения. Но если дело обстояло именно так, значит, он не имел права судить поступки Джейн. Эта мысль вновь привела его в такую ярость, что он отпрянул от Кэрол.
К счастью, казалось, она не заметила этого. Его первоначальная ответная реакция совершенно усыпила ее подозрения, и, усевшись на ручку кресла перед его столом, она вытащила золотую пудреницу и стала подправлять грим. Наконец, удовлетворенная своим видом, она встала и пошла к двери.
— Если ты освободишься попозже, приезжай. Буду ждать тебя до двенадцати. — И, послав ему прощальный поцелуй, она вышла.
Оставшись снова один, Николас тут же совершенно забыл о Кэрол, его занимала только одна мысль: стоит ли разоблачать Джейн? В конце концов он решил признаться, что видел ее и Джона, а затем спокойно и здраво обсудить, как им выполнить требования, изложенные в завещании, и при этом не ущемлять ничью свободу.
Но его намерение оставаться спокойным испарилось в тот же момент, как только он вошел в столовую и заметил откровенно удивленный взгляд Джейн.
— Я не думала, что ты придешь к ужину, — сказала она.
Он сел:
— Однако стол накрыт на двоих.
— Он всегда накрывается на двоих. Девонс соблюдает приличия более чем кто-либо другой.
Он не успел ответить, так как подали первое блюдо, и, пока одно блюдо сменялось другим, он с трудом сдерживал свое раздражение. Его тщательно продуманное поведение разрушалось при виде абсолютного спокойствия Джейн.
С чувством облегчения он отодвинул от себя тарелку с остатками десерта и последовал за Джейн в библиотеку, куда им подали кофе.
— Я видел тебя и Джона утром в студии, — сообщил он, как только они остались одни. — Мне пришлось вернуться за кое-какими бумагами, и я захотел посмотреть, как продвигается портрет.
Глядя ему в лицо, Джейн судорожно вздохнула:
— Я полагаю, ты увидел, как Джон поцеловал меня?
— Да. Ты собираешься выйти за него замуж, когда закончится этот фарс?
— Это мое дело.
Ее спокойствие привело его в ярость.
— Наверное, нет необходимости выходить замуж. Вы уже ведете себя как любовники!
— Как ты смеешь! — Ее рука взметнулась и нанесла ему жалящий удар по щеке.
— Ах ты, маленькая…! — Он свирепо схватил ее за руки и притянул к себе — ярость сорвала весь его внешний лоск. — Если от тебя так легко получить поцелуи, — проскрежетал он, — почему бы мне не воспользоваться этим.
Она не успела его остановить, а его губы уже жестко и грубо впились в ее губы; чем сильнее она
