снова затянула Пиппи еще более хриплым голосом.
— Знаешь, Пиппи, у меня внутри что-то непонятное, когда ты так поешь. Разом и страшно, и весело, — сказал Томми.
— А у меня внутри почти что только страшно, — объяснила Анника. — Хотя тоже немножко весело.
— Когда я вырасту, то уйду в море, — решил Томми. — Буду пиратом, как и ты, Пиппи.
— Правильно, — сказала Пиппи, — нас с тобой будут называть «Гроза Карибского моря». Будем грабить золото, всякие украшения и драгоценные камни и прятать свои сокровища в тайнике — в дальней пещере на необитаемом острове в Тихом океане. Пещеру будут охранять три скелета. У нас будет флаг с черепом и двумя скрещенными костями. И мы будем петь «Пятнадцать матросов» так громко, что песня понесется от одного конца Атлантики до другого. А все, кто в море, услышат нас и захотят броситься в воду, чтобы избежать нашей страшной кровавой мести!
— А как же я тогда? — жалобно спросила Анника. — Я боюсь быть морской разбойницей. Что же мне тогда делать?
— Да ты все равно сможешь отправиться с нами, — успокоила ее Пиппи. — Будешь стирать пыль с пианино!
Постепенно костер погас.
— Время ложиться по койкам! — скомандовала Пиппи.
Она набросала еловые ветки на пол палатки, а сверху постелила толстые одеяла.
— Ты хочешь лечь валетом со мной в палатке? — спросила Пиппи у лошади. — А может, накрыть тебя попоной и ты будешь стоять под деревом? Ты говоришь, что в палатке тебе всегда нездоровится? Ну ладно, тогда делай как хочешь.
И Пиппи ласково похлопала лошадь.
Вскоре все трое ребятишек и господин Нильссон лежали, плотно укутанные в одеяла, и слушали, как о берег плещут волны.
— Слушайте прибой океана, — мечтательно сказала Пиппи.
Было темно как в мешке. Анника держала Пиппи за руку, чтобы не было так страшно. И тут полил дождь. Капли стучали по палатке, но внутри было сухо и тепло, и слушать шум дождя было даже приятно. Пиппи вышла из палатки и накрыла лошадь еще одним одеялом. Лошадь стояла под густой елью, где ей было вполне хорошо.
— Да, здорово здесь! — с восторгом вздохнул Томми, когда Пиппи вернулась.
— Еще бы! А поглядите, что я нашла под камнем! Три шоколадки!
Три минуты спустя они уже спали, Анника с набитым шоколадом ртом, а Пиппи — с шоколадкой в руке.
— Мы забыли почистить на ночь зубы, — сказал Томми и тоже заснул.
Когда Томми и Анника проснулись, Пиппи рядом уже не было. Они вылезли из палатки. Солнце сияло. Перед палаткой горел новый костер, Пиппи сидела у огня, жарила ветчину и варила кофе.
— Сердечно поздравляю вас со Светлой Пасхой! — воскликнула она при виде Томми и Анники.
— Что ты, какая же сейчас Пасха! — удивился Томми.
— В самом деле? Тогда сберегите мои поздравления до следующего года.
Аппетитный запах кофе и ветчины щекотал детям нос. Они уселись, поджав под себя ноги, вокруг огня, и Пиппи подала всем ветчину, яйца и картошку. А после они пили кофе с печеньем. Еще никогда завтрак им не казался таким вкусным.
— Мне кажется, нам здесь лучше, чем было Робинзону, — сказал Томми.
— Да уж, если нам еще удастся раздобыть на обед свежей рыбы, то Робинзон посинеет от зависти, — ответила Пиппи.
— Фу, — не согласился Томми, — не люблю рыбу.
— И я тоже не люблю, — добавила Анника.
Но Пиппи срезала длинную, тонкую ветку, привязала к одному ее концу шнурок, смастерила из булавки крючок, нацепила на него кусочек булки и уселась на большой камень у самого берега.
— Сейчас поглядим, — сказала она.
— А кого ты ловишь? — спросил Томми.
— Каракатицу, — ответила Пиппи. — Это вкуснятина, какой не сыщешь.
Она сидела целый час, но каракатица не клевала. Подплыл один окунь, понюхал булку, но Пиппи быстро отдернула крючок.
— Нет уж, спасибо, мой мальчик, — сказала она. — Раз я сказала «каракатица», значит, будет каракатица. А тебе нечего примазываться.
Немного погодя она бросила удочку в озеро.
— Вам повезло, — заявила она. — Нечего делать, видно, придется жарить оладьи на сале. Каракатица что-то сегодня кочевряжится.
Томми и Анника были очень довольны. Вода блестела, переливалась на солнце и манила их.
— Давайте купаться, — предложил Томми.
Пиппи и Анника согласились. Вода была довольно холодная. Томми опустил большой палец ноги в воду, Анника сделала то же самое. Но каждый из них быстро отдернул ногу.
— А я придумала кое-что! — воскликнула Пиппи.
У самого берега лежал крошечный скалистый островок, на котором росло дерево. Ветви дерева свисали над водой. Пиппи забралась на дерево и привязала к ветке веревку.
— Смотрите, как надо, ясно вам?
Она ухватилась за веревку, раскачалась в воздухе и плюхнулась в воду.
— Вот так можно сразу окунуться! — крикнула она, вынырнув.
Томми с Анникой сначала побаивались, но это было так соблазнительно, что они решили попробовать. А после первого раза никак не могли остановиться. Потому что это было еще приятнее, чем казалось со стороны. Господин Нильссон тоже захотел с ними играть. Он спустился вниз по веревке, но за секунду до того, как плюхнуться в воду, со страшной быстротой вскарабкался наверх. И это он повторял каждый раз, хотя дети кричали, что он трус. Потом Пиппи придумала кататься на обломке доски со скалы в воду. Это тоже было здорово, потому что, когда доска шлепалась в воду, брызги летели во все стороны.
— Что же, по-вашему, этот Робинзон тоже съезжал на доске в воду? — спросила Пиппи, стоя наверху и готовясь съехать вниз.
— Вроде нет, в книжке про это не написано.
— Так я и думала. И вообще его кораблекрушение просто ерунда какая-то. Что он там делал целыми днями? Может, вышивал крестиком? Берегись! Я покатила!
Пиппи заскользила вниз, а ее рыжие косички мотались из стороны в сторону.
Потом дети решили обследовать хорошенько необитаемый остров. Они втроем взгромоздились на лошадь, и она послушно потрусила вперед. Она скакала вверх и вниз по горушкам, через густой кустарник, сквозь частый ельник, по болоту, по маленьким лужайкам, усеянным полевыми цветами. Пиппи держала пистолет наготове и время от времени стреляла, а лошадь в испуге делала отчаянные прыжки.
— Вон там упал лев, — радостно сообщала Пиппи.
Или:
— Ну вот, этот людоед съел свою последнюю картофелину!
— По-моему, этот остров должен стать нашим навсегда, — сказал Томми, когда они возвратились в свой лагерь и Пиппи принялась жарить оладьи.
Пиппи и Анника согласились с ним.
Дымящиеся оладьи прямо с огня были просто объедение. У ребят не было ни тарелок, ни вилок, ни ножей, и Анника спросила:
