— Занесите этот ответ в журнал, — сказала фрёкен.
— Да, пожалуйста, занесите, — подхватила Пиппи. — И еще запишите, что нужно класть пиявки поближе к телу, а на ночь выпить горячего керосину. Это здорово взбадривает.
Фрёкен Русенблум покачала головой:
— Почему у лошади коренные зубы прямые?
— Неужели? А ты в этом уверена? — с сомнением спросила Пиппи. — Да, между прочим, ты сама можешь у нее спросить. Она вон там стоит, — продолжала она и показала на свою лошадь, привязанную к дереву. Пиппи радостно рассмеялась: — Вот повезло, что я взяла ее с собой. А не то ты никогда бы и не узнала, почему коренные зубы у нее прямые. Я, по правде говоря, понятия об этом не имею. Да мне это и ни к чему знать.
Фрёкен Русенблум сжала губы в узенькую полоску.
— Неслыханно! — пробормотала она. — Просто неслыханно.
— Я тоже так считаю, — радостно подхватила Пиппи. — Если я и дальше буду так хорошо отвечать, то, наверно, заслужу розовые штаны.
— Запишите и это, — велела фрёкен Русенблум секретарям.
— Нет, пожалуй, не надо, — вмешалась Пиппи. — Вообще-то говоря, розовые штаны мне ни к чему. Я не то хотела сказать. Можете записать, что мне нужно дать большой мешок конфет.
— Задаю тебе последний вопрос, — сказала фрёкен Русенблум каким-то удивительно сдавленным голосом.
— Валяйте, — согласилась Пиппи. — Я люблю викторины.
— Можешь ты сказать мне, если Пер и Поль должны поделить торт и Перу досталась четверть, что получит Поль?
— Понос! — ответила Пиппи и повернулась к секретарям: — Запишите, что у Поля будет понос, — подчеркнула она.
Но фрёкен Русенблум уже получила представление о Пиппи.
— В жизни не видела такого невежественного и скверного ребенка! — воскликнула она. — Сейчас же становись в позорный угол!
Пиппи послушно поплелась к наказанным, бормоча себе под нос:
— Это несправедливо! Ведь я ответила на каждый-прекаждый вопрос.
Сделав несколько шагов, она вдруг что-то вспомнила и, растолкав локтями детей, побежала назад к фрёкен Русенблум.
— Извините, — сказала она, — но я забыла сказать вам, какой у меня объем груди и высота над уровнем моря. Запишите это, — обратилась она к секретарям. — Не потому, что я хочу вашего супа, вовсе нет, а просто для порядка в вашей книге.
— Если ты сейчас же не встанешь в позорный угол, то, боюсь, одна девочка получит сейчас хорошую взбучку.
— Бедняжка! — воскликнула Пиппи. — Где же она? Пошлите ее ко мне, уж я ее сумею защитить. Запишите это тоже!
И Пиппи пошла в угол к другим наказанным детям. Настроение у них было неважное. Одни тихо всхлипывали, другие плакали, и каждый думал о том, что скажут родители, когда он явится домой без денег и без конфет.
Пиппи поглядела на плачущих детей, сама всхлипнула несколько раз, а потом сказала:
— Мы устроим свою викторину!
Дети немножко развеселились, но не поняли толком, о чем Пиппи говорит.
— Встаньте в два ряда! — скомандовала Пиппи. — Все, кто знает, что Карл XII умер, встают в один ряд, а те, кто об этом не слыхал, — в другой.
Но ведь все дети знали, что Карл XII умер, и встали в один ряд.
— Так дело не пойдет, — возразила Пиппи. — Нужно, чтобы было не меньше двух рядов. Спросите фрёкен Русенблум.
Она задумалась.
— Придумала, — сказала она наконец. — Все отпетые хулиганы встанут в один ряд.
— А кто встанет в другой? — с испугом спросила маленькая девочка, которая не хотела признать, что она отпетая хулиганка.
— Во второй ряд встанут еще не отпетые хулиганы, — объяснила Пиппи.
Возле стола фрёкен Русенблум опрос шел полным ходом, и время от времени какой-нибудь маленький, готовый зареветь мальчик присоединялся к компании Пиппи.
— А сейчас я задам трудный вопрос, — сказала Пиппи. — Посмотрим, хорошенько ли вы читаете свои учебники.
Она обратилась к маленькому худому мальчику в голубой рубашке:
— Вот ты, назови кого-нибудь, кто умер.
Мальчик немного удивленно взглянул на нее и ответил:
— Старая фру Петерссон из 57-й квартиры.
— Годится, — подбодрила его Пиппи. — Ну, а еще кого-нибудь назови!
Больше мальчик никого назвать не мог. Тогда Пиппи сложила руки рупором и громко прошептала:
— Карл XII, ясно?
Потом Пиппи спросила по очереди всех детей, знают ли они кого-нибудь, кто умер, и все они отвечали:
— Старая фру Петерссон из 57-й квартиры и Карл XII.
— Наш опрос идет куда лучше, чем можно было ожидать, — сказала Пиппи. — А теперь вот ваша последняя задача. Если Пер и Поль должны делить торт, а Пер ни в какую не хочет торта, а уселся в углу и жует маленькую сухую четвертую часть, кому придется уступить и слопать весь торт?
— Полю! — закричали дети хором.
— Да таких способных ребят просто нигде не найти! — восхитилась Пиппи. — Придется вас наградить.
Она вынула из карманов целые пригоршни золотых монет и дала каждому по монетке. Потом она достала из своего рюкзака большие мешочки конфет и раздала их ребятам.
Можно себе представить, как обрадовались дети, которых пристыдили и поставили в позорный угол. Они окружили Пиппи тесным кольцом.
— Спасибо, спасибо, милая Пиппи! — восклицали они. — Спасибо за монетки и за конфеты.
— Не за что, не надо меня благодарить, — ответила Пиппи. — Только не забывайте, что я помогла вам избавиться от розовых штанов!
Пиппи получает письмо
Дни бежали, и наступила осень. Потом пришла зима, длинная и холодная, которая никак не хотела кончаться. Школьная учеба совсем замучила Томми и Аннику, с каждым днем они уставали все больше, и подниматься по утрам им было все труднее. Их бледные щеки и плохой аппетит начали всерьез беспокоить фру Сеттергрен. Вдобавок ко всему они вдруг оба заболели корью и пролежали в постели около двух недель. Это были бы очень скучные недели, если бы не Пиппи. Она приходила к ним каждый день и устраивала перед их окном целое представление. Доктор запретил ей входить к ним в комнату, чтобы и она не подхватила корь. Пиппи послушалась, хотя и сказала, что ей ничего не стоило бы за полдня раздавить ногтями один или два миллиарда бацилл кори. Но устраивать перед окном представления ей никто не запрещал.
Детская находилась на втором этаже, и Пиппи приставила к окну лестницу. Лежа в постели, Томми и Анника с нетерпением ждали ее и старались угадать, в каком виде она покажется на лестнице, потому что в одном наряде она не являлась к ним даже два дня подряд. Она наряжалась то трубочистом, то
