— Шайка Стилетов в последнее время дралась за Рагинальди, но уж больно далеко они ушли от Туманолы.
Антонио пожал плечами.
— Когда нет работы, наемные воины мародерствуют. Нужна им была еда — так они явились сюда и забрали зерно из амбаров Лудовико, а заодно прихватили шерсть и хлопок со складов. И драгоценные камни, само собой.
— Так что же нам теперь, с ними торговать? — возмущенно хмыкнул Джанни.
— С наемниками торговаться можно только тогда, когда от них тебя отделяет толстая крепостная стена, — горько усмехнулся Антонио. — Заговоришь с ними сейчас — так они отнимут у тебя все отцовские товары, да еще и жизнь в придачу, если сильно разозлятся. — Он отвернулся и сплюнул. — Жалко, что Рагинальди заключил союз с Ботеззи. Теперь их наемные псы залягут у стен Реновы и не пропустят туда ни одного честного человека.
— Союз этот был заключен не с легким сердцем, как я слышал, — уточнил Джанни. — И мигом распадется, как только воины найдут себе новую работу.
— Славно было бы, если бы так оно и вышло, — вздохнул Антонио. — Когда солдаты воюют на поле, это скверно, спору нет, но хотя бы их можно увидеть да обойти стороной.
— Ренова и Туманола — самые укрепленные города на востоке Талипона, — сказал Джанни. — Так что на сражение можно где угодно напороться.
— Это верно, но хотя бы войско должно тут держаться, поблизости, дабы делать вид, что сражаются за своих господ и недаром плату получают. Не грабят бедных крестьян и честных торговцев. Безработные солдаты превратили бы весь остров в бесовское поприще.
Он не сказал, что сами солдаты — бесы, но Джанни верно его понял.
— А не может быть так, чтобы какие-то дворяне послали воинов ограбить Аччеру в наказание за какую-то выдуманную обиду?
Антонио пожал плечами.
— Кто их знает, этих дворян. Они способны обидеться на что угодно и велеть своим слугам отомстить за обиду.
— Вот-вот, и с наемниками-кондотьерами тоже ни о чем нельзя судить наверняка, — подхватил Джанни. — Покуда им платят, они — это войско, а когда не платят — они разбойники, хуже любой шайки с большой дороги.
— Куда как хуже, — согласился Антонио. — Как это еще они не додумались украсть целый город.
Джанни поежился, представив себе это. Если бы отряд Стилетов вздумал бы захватить целый город, чтобы потом управлять им по своему разумению, то это не был бы город, в котором правили бы благородные господа — тогда бы все дворяне Талипона разом обрушились бы на наглецов и собрали бы всех, кто в силах держать копье. Нет-нет, наемники были заинтересованы в более легкой добыче. Им бы больше подошел такой город, в котором правили купцы — например, родина Джанни — Пироджия.
— Эти мерзавцы могут служить кому-то из дворян, а могут и сами по себе разбойничать. Трудно сказать, — вздохнул Антонио. — Но Аччера стоит на землях Пироджии с тех самых пор, как наши деды сбросили местного виконта и изгнали отсюда его семейство. Так что сюда явиться могло просто-напросто оголодавшее войско, которое решило немного поразмяться со скуки. Как бы то ни было, это нехороший знак.
— Ходят слухи, будто бы купцы из Туманолы волнуются — вроде бы из-за того, как у нас в Пироджии хорошо дела идут, — заметил Джанни. — И будто бы стали они к своему принцу приставать, чтобы он и им дал возможность городом управлять.
— И про Ренову то же самое поговаривают, — буркнул Антонио и покачал головой. — Вот я думаю, долго ли ждать осталось, пока оба этих благородных дома ополчатся против Пироджии, дабы покончить с теми, из-за кого их купцам в голову такие опасные мысли приходят.
Один из возниц, стоявших на постах вокруг полусгоревшего склада, кого-то окликнул:
— Кто идет?
— Друг, — отозвался некто баритоном. — Или тот, кто может стать другом.
Антонио вскочил на ноги почти так же проворно, как Джанни. Оба развернулись в ту сторону, откуда донесся голос, и увидели выходящего на свет из темноты великана.
Великан смотрел на часового сверху вниз. Роста в нем было все семь футов, он был широкоплеч. Просторная блуза и кожаная куртка скрывали торс, но зато штаны на незнакомце были обтягивающие, и под ними проступали могучие мышцы. Джанни был готов поклясться, что меч на боку у незваного гостя длиной равнялся росту часового.
Меч, кожаный дублет, высокие сапоги для верховой езды. Можно было не сомневаться, кто пожаловал к костру караванщиков. Этот человек был наемным воином. Великаном — но при всем том наемным воином.
Незнакомец был черноволос и чернобров. Его темные глаза сверкали в глубоких глазницах. Прямой острый нос нависал над полными губами и выступающим подбородком. Не сказать, чтобы нос его напоминал клюв, но что-то было в этом лице ястребиное — быть может, зоркость взгляда, которым он обвел караванщиков. Но злости и жестокости в его глазах не было. Скорее — спокойное любопытство.
— Приветствую вас, торговцы.
Говорил он с сильным акцентом, и выговор этот Джанни был незнаком. Такой великанище, и притом наемник, да еще и иноземец! Впрочем, ничего удивительного в этом не было — большинство наемных солдат были родом с континента. Джанни не стал спрашивать, как незнакомец догадался о том, что они — торговцы. Мулы, тюки с товарами — тут все было ясно.
— Вы за нами весь вечер следили? — спросил Джанни.
— Только с заката, как к городу подъехал, — отвечал незнакомец. — Пришлось немножко подраться с какими-то разбойниками — вон там. — И он указал в сторону холмов. — Их трое было. Драка, правда, недолгой вышла. Нет, они живы остались, вы не думайте, вот только коня своего я лишился. А тут я вас приметил и подумал, не найдется ли у вас лишней лошаденки на продажу.
Свободные лошади у караванщиков были, но Джанни все-таки сказал:
— Погибший был местным жителем, не одним из нас.
— А я так и понял. Ваши люди слишком много болтали, пока могилу рыли.
— А у тех разбойников, что на вас напали, не было ли, случаем, нашивок на камзолах в виде клинков? — поинтересовался вставший рядом с Джанни Антонио.
— Были, — кивнул незнакомец. — Длинные, тонкие клинки. По-моему, они стилетами называются.
Антонио посмотрел на Джанни.
— Он не из них.
— Не из них, коли правду говорит. — Честно говоря, Джанни не видел причин, почему бы шайке Стилетов потребовалось подсылать к караванщикам лазутчика вместо того, чтобы напасть на них, застав врасплох. А профессиональный воин в караване ему совсем не помешал бы, чтобы безопаснее вернуться в Пироджию. Джанни протянул руку незнакомцу: — Меня зовут Джанни Браккалезе.
— Приятно познакомиться, Джанни. — Незнакомец протянул Джанни руку в знак дружбы или по крайней мере в знак того, что они — не враги. — Меня зовут Гар.
Да, акцент его звучал очень заметно. Имя Джанни он произнес как «Джонни».
— А фамилии у вас нет?
Гар пожал плечами.
— Там, откуда я родом, фамилии не приняты. Народ небогатый, на всем экономим, и на фамилиях тоже. Можно мне посидеть у вашего костра?
— Почтем за честь пригласить вас в гости. — Джанни слегка поклонился и широким жестом пригласил нового знакомца к костру.
Гар подошел и, сев у огня, распустил тесемки на горловине котомки, висевшей у него на плече. Из котомки он извлек облитый воском шар.
— Могу угостить вас сыром.
— Это славно, — улыбнулся Джанни, вытащил каравай хлеба из дорожного мешка и, отхватив ножом краюху, протянул Гару. — Похлебка еще не поспела.
