Девушка, напоившая его водой, встала.
— Почему я? Ведь в последний раз это было всего лишь три ночи назад!
— Потому что твое тело кажется мне приятным, — проговорил стремительно вошедший в сарай Кавса, чьи глаза светились нескрываемой похотью. Его сопровождали еще два надсмотрщика. — Пойдем со мной, девка! Пошевеливайся!
— Нет! Это несправедливо! Нельзя так скоро! Выбери себе другую! — Грета обернулась к другим женщинам-рабыням в поисках поддержки. — Пусть пойдет та, которая была с ним давно! Пожалуйста! Прошу вас!..
Со своего места собралась было подняться Рега, на лице которой сохранялось бесстрастное выражение, однако Кавса сильным толчком грубо усадил ее на прежнее место.
— Сегодня ночью твоя очередь, красотка Грета, только твоя и ничья другая! Пойдем.
— Нет! Не пойду!..
Грета попятилась к стене сарая, затем неожиданно бросилась к окну.
Кавса в два прыжка догнал ее и повалил на пол, крепко схватив девушку за запястья. Она завизжала и принялась отчаянно брыкаться, ухитрившись укусить своего обидчика за руку.
Тот, чертыхаясь, выпустил ее. Его товарищи тут же набросились на девушку.
Прижимая к груди укушенную руку, Кавса злобно прорычал:
— Вытащите ее во двор и привяжите к столбу!..
Затем, пнув ногой какого-то мальчишку, он рявкнул:
— Быстро приведи сюда стюарда! Шевелись, зараза!..
Мальчуган с расширившимися от страха глазами стремглав бросился к двери и выскочил во двор.
— Все вон отсюда! — орал Кавса. — Все! До единого! Вон! Вы давно уже не видели, что происходит с рабом, который не повинуется надсмотрщику!..
Рабов как ветром выдуло из сарая.
Раскрасневшиеся от гнева надсмотрщики были готовы сорвать зло на первом попавшемся бедолаге, поэтому, подгоняемые страхом, все моментально оказались на улице. Рабы торопливо окружили столб, специально предназначавшийся для порки непокорных, к которому Кавса привязал за запястья Грету.
Девушка кричала, плакала и сопротивлялась, однако Кавсе на помощь пришел один из надсмотрщиков, и они вдвоем крепко привязали ее к столбу.
Когда они отошли в сторону, во дворе появился стюард Вульфсон. Это был упитанный человечек с мясистым лицом, совсем недавно достигший среднего возраста.
— В чем дело, Кавса? — сварливо осведомился он.
— Эта самая Грета, ваша светлость, — тяжело дыша, объяснил надсмотрщик. — Она посмела не подчиниться приказанию, стала спорить со мной...
— Он спал со мной всего лишь три дня назад! — громко запротестовала Грета. — Совсем недавно...
Вульфсон подошел ближе и каким-то спокойным, чисто механическим жестом ударил ее тыльной стороной ладони по губам.
— Мне плевать, какой приказ ты посмела не выполнить! Мне плевать и на то, почему ты это сделала! Ты ослушалась одного из моих надсмотрщиков. Это то же самое, как если бы ты посмела ослушаться меня!
Вульфсон смерил взглядом несчастную девушку сверху вниз и неожиданно подмигнул.
— Как знать? Я сам могу позвать тебя к себе в одну из ближайших ночей...
Повернувшись к Кавсе, он рявкнул:
— Оголи ей спину и подай мне кнут!
То, что произошло в следующие минуты, было так же ужасно, как и все прочие картины насилия, свидетелем которых Гару приходилось быть раньше. Однако отвести взгляд в сторону он не мог, потому что надсмотрщики расхаживали вдоль собравшихся полукругом ряда рабов, покрикивая на них:
— Всем смотреть сюда! Если кто-нибудь посмеет закрыть глаза, тот сам получит знатную порку!..
Сорвав со спины Греты рубашку, надсмотрщики сопроводили свои действия скабрезными комментариями. Вульфсон принялся безжалостно хлестать девушку кнутом. Глаза его разгорались ярче при каждом крике боли, срывавшемся с губ несчастной.
Сцена истязания разрывала сердце Гара. Обдумывая сложившуюся ситуацию, он мысленно взвешивал на одной чаше весов боль, испытываемую Гретой, а на другой — возможность принести свободу всей этой стране, если он постарается не вмешиваться в происходящее, а получше разберется в уязвимых местах здешних правителей.
Магнус попытался силой мысли развязать узлы на веревках, стягивавших руки Греты, однако у него ничего не вышло.
Гар с ужасом понял, что удар по голове нанес ему сильный вред, как он того и опасался. Оставалось надеяться лишь на чудодейственное скорое исцеление, потому что пока этого не произойдет, он может считать, что находится в ловушке, из которой практически невозможно выбраться.
Когда экзекуция завершилась, Вульфсон сунул кнут обратно в руки Кавсе.
— Держи. Скажешь мне, когда она немного придет в себя. А сейчас пойду заканчивать ужин.
Вульфсон удалился. Надсмотрщики отошли в стороны, дав женщинам возможность отвязать от столба несчастную Грету.
Они унесли рыдающую девушку в сарай. Остальные рабы также вернулись туда и молча заняли свои прежние места.
— Рега! — резко выкрикнул Кавса.
Миниатюрная женщина встала и устремила на надсмотрщика встревоженный взгляд.
— Да, господин?
— Отправляйся на сеновал, на чердак! И быстро!
Рега, не говоря ни слова, направилась к огромному темному строению, располагавшемуся недалеко от сарая.
Гар почувствовал, как его захлестывает волна гнева — горького, безнадежного, и он не властен над собой и ничего не может сделать для того, чтобы совладать со своими ощущениями...
Магнус проследовал за остальными в сарай и опустился на свою лежанку. Откуда-то из глубины темного помещения до его слуха донесся прерываемый рыданиями голос Греты, полный нескрываемой ярости.
— А мне наплевать! Лучше порка, чем снова лечь в постель с этим грязным животным!..
После этих слов Грета залилась безутешными слезами.
Гар мысленно направил волну эмоциональной энергии, желая избавить девушку от боли в изувеченной спине, ускорив процесс исцеления, однако желаемого ответного импульса не ощутил.
Отчаявшись, он увеличил силу ментального напора, внутренне обратившись в слух, стараясь прочитать мысли Кавсы.
Наконец, к своему величайшему облегчению, Магнус уловил мысли надсмотрщика, слабо тлевшие в ментальной темноте, подобно последнему крошечному угасающему угольку в остывающем очаге. Мозг Кавсы излучал похоть и тупую жестокость.
Гар проник в мысли надсмотрщика немного глубже, обнаружил нервный узел, в который мог бы послать импульс, блокирующий ток крови как раз в нужном месте, чтобы оборвать жизнь этого неумного и жестокого создания. Однако все оказалось не так легко, как думалось: синапс функционировал настолько отлаженно, что возникло ощущение, будто мысли Кавсы концентрируются достаточно далеко от него.
Как бы в подтверждение этому, Гар почувствовал, что слышит еще чьи-то мысли, явственно различает их, следует — едва ли не по пятам — за током нервных импульсов по всему их причудливому, непредсказуемому маршруту. Однако при этом его онемевший мозг был не в состоянии послать импульс, способный изменить этот путь.
Магнус поспешил вернуться из ментального путешествия, не желая ничего слышать или чувствовать, ощущая свою абсолютную беспомощность и совершенное одиночество в сплошной беспросветной тьме.
Кто-то снова затянул медленную, тягучую как мед, грустную песню, почти панихиду. Ее тут же подхватили другие голоса, и вскоре пела почти половина присутствующих — и взрослых, и детей. Неожиданно раздался жалобный плач, который певцы тут же перекрыли, запев еще громче.
