Ее собеседник отрицательно качнул головой. Его лицо было непроницаемым. Как земля.
— Я говорю о вашем деле. Больше я не могу помочь вам ничем. Я — Дух Города, я знаю тайны его земли. Но я не знаю тайн днепровской воды. И, к несчастью, я слишком хорошо знаю вас, чтоб не бояться. Ведь речь идет о жертве. А вы единственная из Трех способны на нее.
— Это не так.
— Хотите, чтоб я исполнил вашу просьбу, исполните мою, — сказал Киевский Демон. — Обещайте, что на этот раз жертвой будете не вы. Хотя бы ради вашего сына.
— Я обещаю.
Рука Маши повисла в воздухе. Ворон взлетел ввысь. Всего за пару секунд стремительно уменьшающаяся черная точка достигла десятого этажа и скрылась из виду.
Найти искомое не составило труда. Охранник «вертушки» внизу охотно выписал им пропуск в обмен на документы и с еще большей охотой согласился считать удостоверением личности две протянутые Катей купюры.
— Ну, если это наши паспорта, то мы — Авраам Линкольн, — пошутила Даша, пока они поднимались в лифте на десятый этаж.
Второй Цербер воспротивился было их проходу в редакцию.
— Скажите, к кому вы, и я вызову его в переговорную. Такие правила, — резанул он и быстро добавил: — Проходите, всегда рады, — после еле заметного движения Катиного указательного пальца с алмазным перстнем в виде цветка одолень-травы.
А первый же встреченный в коридоре редакции прыщеватый и белобрысый парень указал им координаты Всезнайкиной.
— А, Виолетта! Вы договаривались? — спросил он.
— Нет, — обладательница всепобеждающих колец Катерина Дображанская считала себя выше лжи.
Но, как оказалось, дело не в этом.
— Тогда вам повезло, — пробубнил парень. — Она вообще-то всегда пишет дома. Вечно у нее простуды какие-то, — наябедничал он. — Это мы, простые смертные, должны ходить на работу, а для нее у редактора одни исключения. Вы меня понимаете?
— Ну да, — гыкнула Чуб. — Такая беда… ты не во вкусе редактора. Так где она?
— Там, — хмуро указал он им на пятую дверь справа от входа.
За дверью обнаружилась небольшая комнатка с тремя письменными столами.
— Простите, кто здесь Виолетта? — справилась Катя.
— Ну я. А что вам нужно? — недовольно откликнулась девушка за столом у окна.
Она была миловидной, со светлыми ровными волосами. Минималистская майка и малозаметная юбка обнимали длинноногое ладное тело, во многом объясняющее благосклонность редактора. Ее обнаженные руки и ноги покрывал гель с золотистыми блестками, пухлые губы блестели от влажной помады, и только глаза были не блестящими — мутно-надменными.
— Мы по поводу одной вашей статьи, — произнесла Дображанская. — Нам нужна от вас справка. Консультация. И она, конечно, будет оплачена. У вас тут, кажется, есть комната переговоров.
— А-пчхи! — Виолетта чихнула и схватилась за носовой платок.
— Да что с тобой? — отреагировала ее соседка по рабочему месту. — Все никак не вылечишься.
— И не говори! — прижимая мгновенно намокший платок к носу, красавица быстро направилась к двери. — Идемте, — бросила она по дороге Кате и Даше. — Только сначала мне в туалет.
— Опять в туалет, — пробурчала вслед уходящей вторая соседка — дородная матрона в безразмерном балахоне. — Как же, она снова простужена. Опять с работы сбежать решила…
Похоже, Виолетта и впрямь привирала своим сослуживцам. Добравшись до дамской уборной, она сразу излечилась от насморка. Бросила платок на полку под зеркалом, вымыла руки и включила сушилку.
— Что вы хотели?
Катя оглядела пустой туалет и, решив, что это переговорное место ничуть не хуже любого другого, в подтверждение своих серьезных намерений достала купюру покрупнее.
— Помните, весной вы опубликовали статью «Апокалипсис по-киевски»?
— Да. И что? — Девушка размяла обсохшие руки и принялась поправлять узкую майку.
— И что побудило вас написать ее?
— Начальник мой побудил. — Девица аккуратно распределила грудь под тугой майкой и взялась за юбку.
— А я тебе что говорила? — язвительно напомнила Даша.
— То есть не вы придумали эту тему? — уточнила Дображанская.
— Уж точно не я…
— И как имя вашего начальника? Где здесь его кабинет? — сменила направление поисков Катя.
— Он не здесь…
— А это что? — Землепотрясная хамски ткнула указательным пальцем в сторону Виолетты.
С только что высушенных под сушилкой пальцев девицы длинной струей текла вода. Виолетта споро схватила с полки платок, но было поздно.
— Ты делаешь вид, что у тебя течет из носа, чтоб скрыть, что у тебя течет вода из левой руки?! — изобличила ее Даша, восторженно выпучивая глаза. — Мажешься гелем, чтоб скрыть, что у тебя всегда влажная кожа. Поэтому ты редко приходишь на работу… Вилетта — не Виолетта. Это вила! Русалка!
— А вы могли бы прийти и пораньше, — резко отозвалась вила, и темные мутные глаза ее вдруг стали злобно-зелеными. — Но лучше уж поздно… Теперь вы знаете, что будет, если вы будете плыть по течению. Сделайте то, что должны. Нынче последний срок. Иначе…
Внезапно прямые светлые волосы вилы стали прозрачными, заструились потоками воды, потекли вниз, в умывальник, туда же, куда уже стекала ее левая рука. Тело похудело на глазах, исчезая, превращаясь в тонкую струйку, и вдруг, разорвавшись на тысячи мелких брызг, с бульканьем исчезло в раковине.
Даша Чуб бросилась к умывальнику, заглянула внутрь и восторженно покачала головой:
— С ума сойти! Я впервые вижу, как кто-то смылся… В прямом смысле этого слова! Если бы она еще высунула оттуда руку и сказала: «Должок!», — я бы во-още была в шоке!
— Какой должок? Что значит «сделайте то, что должны»? Если кто и знает об этом, то только ты, — потребовала объяснений Катя. — Скажи честно, ты знала про Киевскую ГЭС?
— Нет, — сказала Акнир.
— А про Запорожскую?
Дочь Киевицы быстро моргнула васильковыми глазами. От нее остро пахло горьковатой полынью, талию в длинной белой рубахе опоясывал сплетенный из трав пояс-оберег. На допотопной плите кипело какое-то дурманное варево.
Квартира Наследницы в старой части Киева пленяла эклектичной смесью ярких молодежных увлечений и древних знаний. Разбросанные по столу диски с компьютерными программами, играми, фильмами мирно соседствовали с тысячелетними горшками, наполненными магическими камнями и травами, пластмассовые браслеты — с древними фибулами, висящая в открытом шкафу разноцветная одежда — с расшитым ритуальными орнаментами национальным костюмом.
— Неужели ты хочешь, чтоб погибло пол-Киева и треть Украины в придачу? Почему ты не сказала нам? — надавила Катя.
— Вы и так плохо относитесь к моей маме и прабабушке. Теперь вот и к бабушке…
— Я понимаю заботу о семейной чести, — сказала Дображанская. — Но речь идет кое о чем поважнее.
— Когда взорвали Запорожскую ГЭС, погибло двадцать тысяч людей, — прибавила Маша. — И это лишь наших!
— А еще больше — врагов! — отбила Акнир. — В боях за город погибло б гораздо больше. Благодаря
