Ти, срібнолука богине-мисливице, Честі і цноти дівчат обороннице, Поміч свою нам подай… —

проскандировал он. — Жрицы-покровительницы амазонок Артемиды девственны так же, как и сама Леся и ее чувства к любимому. Их любовь с Мержинским платоническая.

— О Боже, опять! — сказала Даша на весь музей.

— Понимаю вас, — обрадовался реакции экскурсовод, явно нуждающийся в бурной поддержке публики. — Но Леся понимала это иначе. Еще до знакомства с Мержинским она пишет произведение «Голубая роза». Там она описывает свою идеальную любовь: роман Верного Рыцаря и его Дамы. И после встречи с Мержинским сразу становится ясно, кто Рыцарь. Кто? — внезапно и въедливо спросил он заскучавшую было экскурсантку в янтарных бусах.

— Ну, он… этот… Мержин… — неуверенно отозвалась бусоносица.

— Ошибаетесь, — с радостью выговорил он. — Не он, а она! Рыцарь — это, конечно же, Леся! Недаром ее называют Жанной д’Арк украинской литературы. Недаром Иван Франко сказал: «Эта слабая девушка — едва ли не единственный мужчина во всей Украине!» В «Голубой розе» Леся отождествляет себя не с нервной героиней, а с влюбленным в нее, верным и неизменным в своих чувствах писателем Орестом. Как и Жанна, Леся — дева-воин в сияющих доспехах. В стихах, посвященных Мержинскому, она пишет:

Стать над тобою і кликнуть до бою Злую мару, що тебе забирає, Взять тебе в бою чи вмерти з тобою, З нами хай щастя і горе вмирає.

— Назвать ее первой феминисткой, амазонкой, девой-рыцарем — не сказать ничего! Вслушайтесь в эти слова! Взять мужчину в бою, или умереть вместе с ним…

— Здорово, — по телу Даши Чуб промчались вдохновенные мурашки. — И что, у нее получилось?

— И да, и нет, — показательно вздохнул молодой экскурсовод. — Она не смогла спасти его и погибла вслед за ним. Но его смерть сделала ее Великой. Представьте себе… — он переместился к окну, перешел на драматический голос. — Киев. Конец века. Зима. Святки…

— Что тут представлять? — сказала девушка в красном платье, глядя на струящийся за окном мелкий снег.

— И вот в разгар веселья и праздника к ней приходит страшная весть. Накануне нового 1901 года — нового века — Леся узнает, что Мержинский умирает в Минске от туберкулеза… бросает все и едет к нему, нарушив все приличия, проигнорировав все протесты матери! Хоть, надо признать, в данном случае мать беспокоилась не только о репутации, но и о жизни своей дочери. С детства Леся страдает от туберкулеза. Семья потратила много лет, сил и средств на ее лечение. И она излечилась. Но теперь она может заразиться им вновь… Так и происходит! Мержинский умирает у нее на руках. А она заболевает опять. После смерти любимого ей приходится пережить новый курс лечения, затем еще и еще… Больше болезнь не отпустит ее никогда! Смерть Мержинского укорачивает ее жизнь… И делает бессмертной. Вместе с новым веком в январе 1901 года рождается новая писательница, новая литература. Сидя у его смертного одра, за одну ночь Леся пишет поэму «Одержимая» — о женщине, спорящей с самим Христом. Девственная Жрица Богини готова помериться силой любви с самим Богом.

— Девственная. Так между ними так ничего и не было? — разочарованно спросила Даша.

— А если бы было, возможно, у нас не было бы великой писательницы Леси Украинки, — известил ее экскурсовод. — Наш век недооценивает силу платонической любви. А вот Зигмунд Фрейд, напротив, ценил ее чрезвычайно высоко. Сублимация, — звонко произнес умное словечко пижон, — преобразование неизрасходованной сексуальной энергии в творческую. И кто знает, может именно благодаря сексуальной революции, сделавшей секс вседозволенным, мир перестал рождать таких воистину великих творцов, как Петрарка и Данте Алигьери. И кто знает, что было бы с нашей литературой, если бы деспотичная мать не пустила Лесю в Минск…

— Я так и знала, что не надо слушаться маму! — хохотнула девушка в красном платье, оказавшаяся куда более бойкой, чем ее подруга.

В тот же миг со стены с грохотом рухнула какая-то рама с застекленным портретом — стекло разлетелось на осколки.

— Я же просила вас! — проскулила хрупкая музейная дама. — Ведь это ж музейный экспонат. Он мог повредиться… — Дама бросилась к остаткам рамы.

На миг все застыли — кто от неловкости, кто в опасении, кто просто потому, что застыли все остальные. И в этот короткий миг абсолютной тишины Маша услыхала, что голоса вернулись. Вернулись давно — их спор был в самом разгаре.

Теперь она ясно различала средь них мужские и женские:

— Она поцелует его. А он умрет.

— Умрет, — подтвердил мужчина, говоривший на древнегреческом.

— Умрет, — подтвердил второй, говоривший на персидском. Ухнула какая-то птица.

— Нужно предупредить его…

— Ау! Че с тобой? — Дашин вопрос смял и без того еле слышный разговор.

Вслед за Чуб, словно по команде, заговорили другие. Маша в отчаянии замахала руками и побежала на улицу. Январский мороз схватил ее за худые плечи, заставив жарко пожалеть о томящихся в гардеробе шубке и шапке, но не заставил уйти. Обняв себя обеими руками, дрожа, она стояла, вслушиваясь в эфир в надежде, что голоса воскреснут, продолжат беседу…

— Че? Ты че-то слышала снова? — Но, выскочив вслед за ней, Землепотрясная окончательно похоронила эту надежду.

— Да, — расстроенно сказала студентка. — Голоса. Они опять говорили со мной. Двое мужчин. И женщины. Три или четыре… И вроде бы птица. Ухала птица.

— Ухала? Наверное, сова? А что они говорили?

— Что она поцелует его и он умрет. Что нужно предупредить его.

— Но она уже поцеловала его! — в отчаянии вскричала Даша. — Или его еще можно предупредить и спасти?

— Наверное. Иначе зачем бы они говорили? Может, речь идет не совсем о поцелуе…

— О сексе?

— Наверное, правильнее будет назвать это полным обладанием. Поглощением. Как только она полностью получит его…

— Черта с два! — возопила Даша. — Только б Руслан был дома. — Она подняла голову к окнам его квартиры и окаменела. — Мать моя женщина!..

Маша не взяла в толк, почему Чуб замерла с поднятыми кверху руками, с открытым перекошенным ртом:

— Что случилось?

— Это она!!! — ошизело прошептала Землепотрясная Даша.

— Кто? — Ковалева проследила за ее взглядом.

Взор Чуб был устремлен на балкон второго этажа, обрамленный лепным украшением в стиле Модерн, — две зеркальные девы с обнаженными торсами, маленькими грудями и стройными бедрами, обвитыми замысловатым восточным поясом и юбкой с обширным разрезом. Одна из дев была покрыта трещинами. Кисть ее правой руки отвалилась, часть ноги висела на проволочной арматуре.

Вы читаете Каменная гостья
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×