За ним, словно выросший мигом сказочный лес, поднялись остальные, закрывая от Руслана «ухтышку» у противоположной стены. Он ринулся к ней в обход — но там, где три секунды назад стояла «Ух ты!..», уже образовалась целующаяся парочка из двух блондинистых девушек. Руслан попытался обойти их справа — путь ему преградила табуретка, на нее вскарабкалась пьяная в дубль девица с проржавевшим топориком для рубки мяса в руках.
— Я знаю классную традицию! — оповестила она. — На Рождество все деревья оживают и понимают человеческий язык. И нужно идти в сад и пугать их, чтоб они классно родили. Ну, плодоносили… Вот так, — показательно замахнулась она и проговорила грозным заплетающимся голосом. — Если не будешь родить, я тебя срублю… Идемте пугать наш каштан во дворе!
— А что, каштан должен родить тебе? — смеясь, спросил кто-то.
— Каштаны… Идем. Мы еще никогда наш каштан не пугали!..
С трудом протискиваясь сквозь толпу, Руслан сделал круг по безразмерной общежительской кухне — безрезультатно. «Ух ты!..» исчезла. Волнуясь, он начал расспрашивать первого подвернувшегося под руку студента, пытаясь описать ее: «Красивая, высокая, с грудью и дождиком, с длинными ногами». Но стоило произнести это вслух, понял: поиск не увенчается успехом.
Описание красоты всегда звучит банально — длинные ноги, большая грудь, большие глаза… А вот удар под дых никогда, никогда не бывает банальным.
Через час он был дома. Уходя, он оставил уже начавшим ссору Сергею и Свете бесперспективную просьбу сыскать его ух-ты-девушку и унес с собой безнадежность — странное, едкое поджелудочное чувство — точно ему был дан один-единственный шанс, а он утратил его.
Зайдя в дом, он включил свет, обогреватель, телевизор, компьютер — патентованный комплекс противоядий от одиночества и отсутствия чужого тепла. Было неприятно — так бывает, когда бунтует живот от несварения желудка. Но бывает и несварение чувств, несварение событий. Он не мог понять, какое событие тому стало виной: слова Сергея о завышенной планке, пропавшая девушка.
По телевизору шел старый советский фильм. «Когда делаешь предложение одной женщине, не нужно вспоминать о другой», — поучала героя умная мама. Руслан лег на диван и стремительным штопором полетел в черный колодец сна… Он знал: нужно встать, выключить свет, обогреватель, телевизор, но не мог — он летел в глубину. И уже пропетая песня упрямо продолжала звучать в его памяти, и он не мог понять, слышит или видит ее…
Но чувствовал: на дне колодца, в самых сладких глубинах сна, его ждала Она.
— Пуфик, Пуфик, ты где?!! — Даша Чуб сорвала подушку с кресла, затем заглянула под него.
— А можно кричать чуть потише, не с таким надрывом? — сидя за тонконогим дамским бюро у окна Катерина Дображанская листала толстый справочник «Киев».
— Ясно, тебе все равно, что у меня кошка пропала, — громогласно обвинила ее Землепотрясная Даша. — Я пришла, а ее нет… А она меня всегда сразу встречает. Бегемотик, ты не знаешь, где Пуф?
Развалившийся на ковре черный кот Бегемот приоткрыл один глаз, окинул Чуб презрительно-зеленым взглядом и снова зажмурился — он не считал себя обязанным удостаивать Трех разговором. Белладонна же, знающая ответ на любой заковыристый вопрос, к Дашиному несчастью, отсутствовала.
— ПУ-УФИК!!! — взвыла Чуб что есть мочи.
Лежащий на диване скомканный плед слегка пошевелился — Даша быстро подняла его, но Изиды Пуфик там не было — лишь подозрительно круглый и крупный комок под покрывалом. Стащить с дивана застегнутое на множество пуговиц покрывало-чехол выявилось делом нелегким, но не безрезультатным — рыжая кошка лежала там, свернувшись в плотный и зябкий клубок, и смотрела на разоблачившую ее Чуб с явным укором.
— Ты б, доця, еще под обивку забралась, — с облегчением вздохнула «мама». — Разве у нас так холодно?.. — Даша подхватила Пуфик на руки и утеплила ее пребывание там жаркими объятиями. Кошка довольно замурчала.
— Да уж не жарко, — сказала Катя.
В обдуваемую всеми ветрами Башню Киевиц на Ярославовом валу, 1, прокралась зима, дула в узкие щелки, похлопывая по плечам холодной изморозью, вынуждая смотреть на переставшие быть прозрачными белоузорные стекла и вспоминать, что за ними караулит лютый мороз… Сквозняк подул с другой стороны — входная дверь отворилась, впуская в квартиру краснощекую Машу с сизым, но взбудораженным носом.
— Даша! Как здорово, что ты здесь, — возликовала она. — Я получила задание. Можешь помочь?
— Как задание? А что, на Горе больше дежурить не надо? Теперь Киев будет напрямую давать нам задания? Через тебя? — не без обиды спросила Землепотрясная Даша.
— Нет, нет, — замямлила младшая из Киевиц, пытаясь замять свою значимость. — Это не Киев. Дом. Один дом. Я вчера ночью услышала голос. Он молил меня: «Любви, любви…»
— То есть дом недостаточно любят? — поняла Даша. — Ему что, нужна реставрация?
— Нет. Он назвал мне номер квартиры. Я утром попросила Василису помочь — ее девочки все разузнали. В квартире живет парень лет 28. Один, без девушки…
— И дом беспокоится, что у него нет любви? — изумилась Чуб. — Какая дивная заботливость! А почему-то наш дом не беспокоится, что любви нет у меня?
Маша Ковалева неловко замолчала. Не отрывая взгляда от книги, Катерина недовольно нахмурилась.
— Это вы про мою помолвку с Демоном? — раскумекала их молчание Даша. — Так он же исчез. И я с ним не собираюсь вообще… Всем понятно, что брак будет фиктивным.
— А ему это тоже понятно? — сухо спросила Катя.
— Не знаю. Мы с ним не говорили об этом, — булькнула Чуб. — Так что, нам нужно теперь организовать тому парню личную жизнь? — обратилась она к Маше.
— Вряд ли. Пока ничего не ясно. Поэтому я и прошу тебя, если тебе не сложно, пожалуйста, сходи, разведай… хоть что-то. Похоже, необычное дело. Слишком на первый взгляд все обычно. Живет себе парень…
— Обычный, — прибавила Даша.
— Абсолютно ничем не выдающийся, — подтвердила студентка. — Не красавец и не урод. Зарабатывает не много, не мало. Живет не слишком счастливо, но и не несчастно. В общем, обычно живет. Женщины у него тоже бывают, но как-то не задерживаются…
— Обычное дело, — кивнула Чуб.
— И дом вроде обычный. Никто из значимых людей там не жил, никаких известных событий в нем не происходило. Но такого еще не бывало, чтоб дом, словно мамка, сам беспокоился о своем квартиранте.
— А почему именно я должна идти к нему? — Даша показательно покосилась на отстраненную красавицу Катю.
— Потому что ты самая коммуникабельная. Ты знаешь, я совсем не такая, как ты. — Сладкая речь Маши не была лестью — в жанре лобового знакомства Чуб не было равных.
— А почему я, а не Катя? — потребовала добавочной лести Чуб. — Хотя ты права: с Катей мы ему личную жизнь не наладим. Он в нее влюбится с порога, сразу поймет, что все безнадежно, пойдет и
