названия, имя этого козыря было фаги.
Итак, фаги. Вирусы бактерий. Маленькие и узкоспецифические диверсанты. 'Золотые пули', на каждой из которых нанесено имя строго одного возбудителя. Убивающие ('лизирующие') бактерии практически без вреда для организма хозяина…
Капризные твари, которых нужно подбирать под каждую вспышку индивидуально.
НИИ и без того было на особом положении. А в связи с особой ситуацией… В общем меня вызвали к Сталину. Разговор с Кобой вышел очень коротким. Мне по сути пояснили всю тяжесть ситуации, снабдили зубодробительными полномочиями, подтвержденными такими бумагами, что даже у меня волосы встали дыбом, после чего сообщили, что моя задача нестись бешеным изюбрем в Тбилиси, где и быть непосредственным представителем Ставки при НИИ удовлетворяя все их возможные запросы раньше чем они возникнут и отрывая головы всем, кто будет хоть каплю работе НИИ мешать. Впрочем мне так же было поручено пинать ученых так часто и много, как это только понадобится для скорейшего результата. 'Ты парень умный, эрудированный, сообразительный общий язык найдешь быстро'.
В итоге, я не успел еще толком опомнится, как уже сидел в самолете, держащем курс на Москву. Там я должен был встретится с представителем института, помочь ему со сбором образцов и отправляться вместе с ним (и образцами) в Тбилиси.
Тушино встретило меня непривычной атмосферой запустения. Самолетов практически не было. Мой дуглас подкатил почти к зданию аэропорта. Еще в самолете я натянул комбинезон КВРХБЗ. Для полной герметизации оставалось только накинуть и довернуть шлем с панорамным стеклом. Внутри меня уже ждали. В точно таком же костюме КВРХБЗ скучал военврач третьего ранга. Пресловутым военврачом оказался парень лет 30, с военной выправкой и хитрющей физиономией записного пройдохи. Сделав себе в уме пометочку 'держать ухо востро' я направился к нему.
Здравия желаю, товарищ майор государственной безопасности! медик заметив меня резко встал по стойке смирно. Честь правда отдавать не стал. В виду отсутствия головного убора.
Вольно. И давай дальше без уставщины. Я не знаю сколько нам вместе работать, но наиболее плодотворной работа будет если мы будет стараться меньше времени тратить на ритуалы. Ярослав я протянул руку.
Стас рукопожатие у доктора оказалось самое что ни наесть медицинское. Хирургическое, я бы сказал. Тоже мне скромный бактериолог.
На выходе из здания аэропорта нас дожидался ЗиС 16 радикально белого цвета, с огромными красными крестами на бортах. Внутри автобуса размещалась пачка разнокалиберных девиц, возрастом лет этак от 16 до 25. Девицы, что характерно все как одна были симпатичными. Это видимо такая особенность медицины и медицинских вузов. Концентрация красоток в ней традиционно выше чем в любой другой отрасли.
Девчата были в противочумниках, но с откинутыми масками. Половину автобуса занимал багаж с какой то специализированной аппаратурой.
Сразу, как только мы вошли двери автобуса закрылись, после чего приставленный ко мне 'Вергилий' объявил:
Все готовы? Тогда следующая остановка коллектор 'первомеда'!
Боже мой! Как же тут пахнет!!!!! вой девицы над моей смакушкой заставил меня вздрогнуть. В принципе мы со Стасом находились в определенно выигрышном положении. Наши РХБЗ обладали замкнутым циклом дыхания, так что миазмов мы не ощущали. Но именно по этой причине ковыряться в дерьме было поручено именно нам. Как наиболее защищенным. Девушки же принимали снятые пробы и проделывали с ними какие то хитрые манипуляции. Увы, костюмы высшей радиохимбиологической защиты стоили 'как танк', и посему были доступны далеко не всем.
В итоге, как я уже сказал в дерьмо полезли мы со Стасом, дабы не рисковать здоровьем девушек. Их противочумники вполне защищали от уже полученных проб, а вот капли могли и стать опасными. Впрочем помимо капель, оставалась проблема запаха. И вот он то был чудовищен. Наверху, над нашими головами стоял многоголосый девичий мат. Определенно, вчерашние студентки, представляли себе работы медика несколько иначе. Тем не менее для выделения фагов нужен был фильтрат. Причем наиболее 'вкусные' образцы получались на госпитальном, простите, дерьме. Первый мед занимался экспериментальной терапией больных антибиотиками, так что их общие отходы и были нашим источником образцов фагов.
Вообще это была отдельная трагедия. Правительству приходилось решать чья жизнь нужнее. Мед принимал только VIP пациентов, как сказали бы в мое время. Одним из пациентов, кстати, был ни кто иной, как Александр Яковлев. Слава богу его состояние оказалось стабильным и терапия явно помогала. Более того даже на больничной койке, он продолжал работать. В Ставку ушло его предложение о новом истребителе. Этаком 'яке буллпапе'. Ну да это отдельная история.
После того как мы выбрались из коллектора выгляделеи мы конечно жутко. Мало того еще и представляли немалую опасность для окружающих. Слава богу персонал меда уже приготовил все для обеззараживания. Второй задачей для нас стал сбор легочного материала умерших…
Город вымер. Я шел по опустевшей улице, заваленной брошенными чемоданами, какими то тележками, в луже в переулке лежал плюшевый зверек, до боли напоминающий чебурашку.
А еще вокруг лежали мертвые тела. Припекало, так что вокруг, наверное, царило страшное зловоние не знаю, меня защищал КВРХБЗ с автономным кислородным аппаратом. Вспомнив о том, что мой запас кислорода ограничен я глянул на манометр прикрепленный на предплечье левой руки. Воздуха в баллонах оставалось еще две трети, а в автобусе лежало несколько 'запасок'… Я автоматически попытался потереть лоб, ткнулся рукой в панорамное стекло шлема, чертыхнулся и побрел дальше…
Вообще, трупы убирались. Солдаты в противочумниках, баграми, сгребали уличных покойников и забрасывали в кузов самосвала ЯС 1. Сами бойцы передвигались перед труповозкой на ЗиС 5. Собранный урожай свозился за город, где сбрасывался в огромные котлованы, послойно. С засыпанием негашеной известью каждого слоя. В общем уборка трупов была налажена. Другое дело, что погребальных команд было не так много, и в некоторые места, пусть и небольшой, пока, Москвы они наведывались несколько реже, чем, возможно, это было нужно делать.
С другой стороны это сыграло нам на руку. Стасу, зачем то, понадобились образцы не только свежих тканей (этого добра он себе настрогал в морге госпиталя), но и 'лежалые'. Так что мы узнали в комендатуре куда давно не заглядывала труповозка и понеслись туда сами.
Привычную мне в моем времени Старообрядческую было, конечно, не узнать. Ни эстакады ТТК, ни новых домов… Но страшнее всего было запустение.
Брошенная, покинутая жителями, вымершая Москва была в сотни раз страшнее, чем если бы ее разбомбили. Это старая истина оживший скелет менее страшен, чем привидение. Скелет города всегда понятнее его призрака.
Пустынные улицы, залитые жарким и ярким июньским солнцем… Пыль, играющая в косых солнечных лучах… Мертвая тишина, нарушаемая лишь мерным хлопаньем распахнутого, да так и оставленного окна… Брошенный чемодан… Детская игрушка… Велосипед. Обычный, довольно новый… Фотоаппарат с разбитым объективом. Кажется 'лейка'…
Пейзаж был страшен именно своей обыденностью. Обычностью.
Внезапно, от дома, ко мне под ноги метнулся маленький комок грязи. Метнулся и прижавшись к ноге задрожал всем телом. Я наклонился и подобрал ошалевшего от страха, голода и одиночества котенка.
Что там у тебя? Стас заглянул через плечо. О! Подобранец! С собой хочешь взять?
А это возможно? удивился я.
Нет преграды идиотам… Ой, простите, товарищ майор сквозь стекло шлема была видна широченная улыбка доморощенного юмориста обреем налысо, продезинфицируем. На всякий случай пару дней на голодном пайке, мало ли кому он нос с голодухи успел отгрызть. Потом еще раз дезинфекция и все. Добро пожаловать в семью.
Я посмотрел на дрожащий у меня в руках комок. Котэ посмотрел в ответ на меня. В желтых, манульих, глазах читалось столько всего, что решение я принял даже не раздумывая. К тому же я всегда любил разлапистых зверей, а у этого лапищи были не у каждой собаки такие встретишь…
…Спустя еще четыре часа, наш самолет оторвался от ВПП и взял курс на Тбилиси. В салоне сидел
