Криса как наставника или даже как Герольда — только как друга и эмоциональную защиту — и точно знала, что он так же чувствует ее желание, как она — его. На сей раз уже она потянулась к нему.
Когда их губы встретились и раскрылись, Крис мягко спустил ее сорочку до пояса. Тэлия вздрогнула от наслаждения, когда его губы скользнули по тыльной стороне ее шеи, по линии плеч, когда он поцелуями стер с ее глаз слезы; он охнул, когда она робко захватила губами мочку его уха. Теперь, когда щитов Тэлии больше не существовало, они с Крисом, похоже, чувствовали малейший оттенок переживаний друг друга. Когда Тэлия легко, как пушинкой, провела пальцами вдоль позвоночника Криса, она ощущала то же, что и он; когда она напряглась и задохнулась, когда Крис нашел неожиданно чувствительное место, он, сопереживая, напрягся так же, как она.
Наконец охватившее обоих желание стало слишком острым, чтобы они могли сдерживаться дальше; Крис медленно опустил Тэлию на одеяла возле себя, скользнул в ее объятия и вошел в нее.
Он оказался совершенно не готов к кинжальному удару боли, которую разделил с ней так же, как прежде делил удовольствие. Он хотел сразу отстраниться, но Тэлия отчаянно вцепилась в него и не пустила.
Она ждала боли и вытерпела ее. Чего она не ожидала — это того, что Крис станет смирять свое желание, чтобы провести ее через боль, и под конец терпеливо дождется, чтобы она получила наслаждение, прежде чем получить его самому.
Когда он обмяк, Тэлия перевернулась, потом снова устроилась, положив голову на сгиб его руки. Оба свернулись калачиком в своем теплом гнезде, усталые и насытившиеся, не чувствуя особой необходимости делать что-либо, кроме как лежать и перебирать в памяти совместно пережитые ощущения.
Долгое время не раздавалось ни одного звука, кроме потрескивания огня да тихих шевелений четвероногих в другом конце Приюта.
Крис повернул голову и заглянул в темные глаза Тэлии, расширенные и дремотные от удовольствия.
— Почему ты не сказала мне, что ты девственница? — спросил он тихо.
— Ты не спрашивал, — сонно сказала она. — А что? Разве это так важно?
— Думаю, я не лег бы с тобой, если бы знал.
— Тем больше оснований не говорить, — логично заметила Тэлия. Она придвинулась ближе к Крису, положив голову ему на грудь и натянув одеяла поверх них обоих. — Но я рада, что первым оказался ты.
— Почему?
— Кроме всего прочего, сплетницы, мои сестрицы-Герольды, оказались правы, что было… намного лучше, чем, как я полагала, обычно бывает в первый раз.
— Комплимент? — спросил Крис, развеселившись.
— Комплимент.
Тут ему пришла в голову новая мысль.
— Погоди-ка минутку. Я думал, ты и Скиф… Тэлия улыбнулась — первая настоящая улыбка, которой он добился от нее за много месяцев.
— Тебе и полагалось так думать. Ужасно — у нас обоих было кошмарное расписание, и мы так уставали, что все время засыпали прежде, чем успевали до чего-либо дойти.
Она рассказала Крису комически-досадную историю их со Скифом неудавшегося романа, и как он в конце концов кончился тем, что вместо того, чтобы разделить ложе, они принесли друг другу клятву побратимства.
— Бедняга Скиф! И бедняжка Тэлия, — хмыкнул Крис. — Ты знала, что его задразнят до полусмерти, если эта история выплывет наружу, не так ли? И позволила всем думать иначе.
— Угу. Бедный Скиф… — зевнула Тэлия, — жертва неутоленного вожделения. — Она заобъятиях, но, как ни хотелось тревожить, он знал, что надо сыпала в его Крису ее не встать.
— Проснись, соня. Если не хочешь встретить утро с головной болью, тебе нужно проглотить немного еды и выпить чего-нибудь помимо этого адского зелья. Что-что, а головная боль поутру тебе совсем ни к чему, а учитывая, насколько крепкую штуку мы пили, ты, верно, пожалеешь, что не умерла, если дело дойдет до похмелья. И потом, сейчас нам, может, и тепло, но среди ночи мы проснемся совершенно закоченевшими, если не устроим себе постель получше. После всего, что мы перенесли сегодня, мне страшно не хотелось бы видеть, как ты завязываешься в узлы от судорог только из-за того, что нам не хватило капельки здравого смысла.
Тэлия зевнула во весь рот, но возражать не стала. Оба достали чистое белье и переоделись. Пока Крис разливал по мискам похлебку из висящего над огнем котелка, Тэлия заново переустроила их «гнездо», набросав на него все, что могло послужить одеялом. Крис приготовил горячий чай, и они запили им ужин.
После того как Крис засыпал огонь золой, они улеглись в обнимку, не видя теперь смысла возвращаться к прежней практике раздельных постелей.
— Я страшно рада, что это случилось сейчас, — сказала Тэлия перед тем, как Крис провалился в сон.
— Почему, птичка?
— Вдвоем спать теплее, чем поодиночке… А мороз заметно усиливается. ***
Крис с удовольствием обнаружил, что Тэлия (в отличие от некоторых его прежних любовниц) спит спокойно: она не ворочалась и не делала попыток стаскивать с него одеяла (что, по его мнению, было кратчайшим путем к разрушению в остальном вполне удачного союза). Он нашел даже, что ее присутствие создает странное ощущение уюта и служит превосходным противоядием от воя ветра снаружи.
Проснулся он лишь один раз, когда Тантрис поскребся в его сознание: им с Роланом нужно было выйти. Криса очень порадовало наличие в Приюте крошечного предбанника: в обычную планировку он не входил, но Крису удалось втиснуть туда одну чирру и одного Спутника и все-таки затворить дверь во внутреннее помещение, прежде чем открывать наружную дверь. Если бы входная дверь отворялась прямо в помещение Приюта, как обычно и бывало, всякий раз, выпуская животных, Крис вместе с ними выпускал бы и большую часть драгоценного тепла.
Ветер нисколько не ослабел, и снег по-прежнему валил все так же густо. Несомненно, уже настал день, но Крис не смог даже определить, в какой стороне находится солнце, не говоря уж о том, как высоко оно стоит. Понадобились все его силы, чтобы удержать дверь, — ее едва не вырвало у него из рук; тогда-то он и понял, почему разбудили его, а не Тэлию. Он оставил на чиррах недоуздки и чембуры, и Спутники вывели их наружу.
Еще одно достоинство чирр, — подумал он с улыбкой, — мулов не приучишь проситься по делам на двор».
Царапанье копыта о дверь возвестило о возвращении четвероногих. Крису удалось удержать дверь и захлопнуть ее за ними, но, невзирая на то что предбанник служил буфером, после того, как чирры и Спутники вышли и вошли, в Приюте заметно похолодало. Наполнив самый большой из имеющихся в наличии котелков снегом, Крис снова развел огонь, затем заботливо счистил со всей четверки лед и снег. Убедился, что животным удобно, и с улыбкой заметил, что все четверо улеглись, тесно прижавшись друг к другу, причем чирры оказались по бокам, а Спутники — в середине.
— Ну ты и хитрюга, — сказал он Тантрису и улыбнулся, получив веселый ответ:
— А ты бы лег снаружи, будь у тебя выбор? У них есть шуба, брат-по-духу, а у нас нет!
Крис был признателен Тантрису за его беззаботность; оба Спутника, похоже, восприняли события минувшей ночи просто как еще одно препятствие, которое нужно преодолеть, а не как какое-то непоправимое несчастье. Это ободрило Криса, поскольку он предполагал, что ему понадобится их помощь.
Он подвесил полный полурастаявшего снега котелок над очагом, потом, прежде, чем залезть в постель, которая с каждым мгновением выглядела все заманчивей, снова прикрыл огонь золой.
Когда он нырнул под одеяло и растянулся подле Тэлии, его ждал еще один приятный сюрприз. Вместо того, чтобы отодвинуться, Тэлия прижалась к его замерзшему телу своим, теплым, и обнимала, пока он не перестал дрожать, несмотря на то, что сама на три четверти спала. «Никогда еще, — подумал Крис, уплывая обратно в сон, — не встречал лучшей проверки для дружбы!»
Когда он наконец проснулся по собственному почину, то решил, что прошло несколько
