— У лестницы, возле гобелена со львом.
— А поблизости кто-нибудь был? Ты что, бежал и налетел на кого-то?
— Я не бежал, — с негодованием сказал Робин. — Там был еще какой-то лорд, но… госпожа, мама не велела мне глазеть на лордов, поэтому… я не видел, кто.
— Ясные Звезды! — На лице Орталлена внезапно выразилось смущение, почти паника — хотя Тэлия каким-то образом чувствовала, что они наиграны. Определенно, в душе Орталлена не возникло никаких чувств, которые она, как Эмпат, смогла бы уловить. — Там был я… и свиток как раз тогда находился у меня. Звезды, я, должно быть, уронил его, а ребенок подобрал! — Он повернулся к Дирку, слегка порозовев, и извиняющимся жестом распростер руки. — Герольд Дирк, примите мои глубочайшие извинения. Ваше величество, я просто не знаю, что и сказать.
— Думаю, все мы наговорили предостаточно для одного утра, — устало ответила Селенэй. — Дирк, Крис, я страшно сожалею. Надеюсь, вы отнесете все на счет избытка рвения. Тэлия…
Тэлия лишь слегка покачала головой и сказала:
— Мы все сможем поговорить, когда остынем. Сейчас не время.
Селенэй благодарно улыбнулась ей, когда Орталлен ухватился за ее слова, как за повод, чтобы откланяться.
Тэлия не жалела о его уходе.
Селенэй распорядилась, чтобы Страж отвел Робина обратно, и спросила у Тэлии:
— Ты уже ела? Наверно, нет. Ну так иди поешь, встретимся на Совете.
Трое Герольдов вышли вместе, следом шагал Страж, сопровождающий Робина обратно в комнату пажей. Тэлия чувствовала, что у Дирка внутри все кипит, и приготовилась к взрыву.
Он произошел, как только они отошли от покоев королевы настолько, чтобы их не могли услышать.
— Ну спасибо тебе, друг! — почти прошипел Дирк. — Вот уж спасибо, братец! И что бы я без тебя делал, ума не приложу!
— Слушай, Дирк… извини…
— Извини! Проклятье, да ты даже не поверил мне! Мой лучший друг, и ты не поверил ни одному моему слову!
— Дирк!
— Потом сообщил всем, что просто пьяный кретин…
— Я этого не говорил! — Крис начинал разъяряться не меньше, чем Дирк.
— А тебе и не пришлось! Ты очень миленько намекнул! И дал своему драгоценному дядюшке дополнительное оружие против меня!
— Дирк, у Криса есть полное право беспокоиться о тебе, раз в последнее время ты вел себя странно. И, Крис, Дирк прав. Даже я видела, что ты не веришь ему — для этого не требовалось читать твои мысли. — Тэлия знала, что ей следовало бы держать язык за зубами, но не удержалась. — И насчет Орталлена он тоже прав.
Оба разом повернулись к ней и заговорили почти хором.
— А в твоей помощи, «Герольд Королевы», я больше не нуждаюсь…
— Тэлия, я начинаю уставать от твоих ребяческих подозрений в адрес моего дяди…
У Тэлии побелели губы от гнева и обиды.
— Что ж, отлично, — прорычала она, стискивая кулаки и убеждая себя, что не врежет пару раз от души по их упрямым подбородкам. — Я умываю руки! По мне, так можете оба катиться подальше! В позолоченной карете с пурпурными подушками!
Не в силах вымолвить больше ничего вразумительного, она круто повернулась, бросилась к ближайшему выходу и не остановилась, пока не добежала до Спутникова Поля и не уткнулась в плечо Ролана в поисках сочувствия.
— Ну, полюбуйся, что ты натворил! — победоносно фыркнул Дирк.
— Я натворил? — Крис окончательно вышел из себя; видно было, что он с трудом подбирает подходящие слова, чтобы высказать свою злость. — Боги, надеюсь, ты доволен: ведь тебе удалось сделать так, чтобы она взъелась на нас обоих!
На самом деле маленькая подленькая частица Дирка, о существовании которой тот и не подозревал, действительно была довольна, потому что теперь они с Крисом, по крайней мере, оказались в одинаково плохих отношениях с Тэлией. Однако Дирк ни за что не мог признать такое.
— Я? Я всего лишь защищался…
— С меня, — сердито прервал его Крис, — хватит вас обоих. Я потолкую с тобой об нынешней катавасии, если и когда ты решишь прекратить вести себя как последний дурак и перестанешь каждый вечер надираться в стельку. А пока…
— Здесь немного слишком людное место, чтобы угрожать мне.
Крис сдержал готовые вырваться злые слова, которые, как он знал, уничтожили бы всякую надежду на примирение.
— Чересчур людное, — ответил он чопорно, — а то, что нам нужно сказать друг другу, слишком личного характера, и может и должно подождать.
Дирк отвесил легкий иронический поклон.
— Как вам будет угодно.
На это, по-видимому, ответа не существовало, так что Крис просто коротко кивнул и зашагал прочь по коридору.
Дирк остался один в пустом коридоре, с разламывающейся от похмелья головой, обиженный на весь свет. Ему хотелось чувствовать себя отмщенным, но на практике от чувствовал себя болваном. Причем очень одиноким.
К тому времени, когда Тэлия прибыла на занятие по боевой подготовке, до Альбериха уже дошли слухи о том, что Дирк с Крисом поссорились. Он не слишком удивился, когда Тэлия явилась на тренировку с таким холодно-бесстрастным лицом, что оно походило на маску. Немногие даже в Коллегии догадались бы, как хорошо Альберих умеет читать мысли Личного Герольда Королевы и как хорошо он ее изучил. Тэлия покорила его сердце, еще когда была студенткой — такой одинокой и исполненной такой решимости делать все безупречно. Она редко пыталась найти себе оправдание и никогда не сдавалась, даже если знала, что шансов на успех нет. Тэлия напомнила ему давно минувшие времена и юного идеалиста — студента-курсанта из Карса — и душа Альбериха потянулась к ней. Конечно, он ничем этого не показал. Он никогда не выдавал своих чувств студентам, пока они оставались учениками.
Он отлично знал, как Тэлия относится к Крису и Дирку. Поэтому неплохо представлял себе, какова может быть ее реакция на ссору.
Сегодня Тэлии предстояло работать один на один с Учителем Боевых Искусств. Она нисколько не щадила себя — фактически, едва урок начался, как она начала слепо, яростно атаковать. Альберих, сохраняя на покрытом шрамами лице совершенно бесстрастное выражение, дал ей немного выдохнуться, а потом сделал финт, на который не попался бы и начинающий, и обезоружил.
— Достаточно… вполне достаточно, — сказал он Тэлии, бледной, опустошенной и задыхающейся от усталости. — Разве я не говорил тебе много раз, что сражаются не злостью, а умом? Злость ты должна оставить за дверью. Она тебя убьет. Посмотри, как ты позволила ей вымотать себя! Будь это настоящий бой, злость сделала бы половину работы за твоего противника.
Плечи Тэлии поникли.
— Мастер Альберих…
— Довольно, я сказал, — перебил он, подбирая с пола ее клинок. Сделал три бесшумных шага и положил на плечо Тэлии мозолистую руку. — Раз злость нельзя оставить за дверью, может, расскажешь, в чем дело?
Тэлия сдалась и позволила Альбериху ласково подтолкнуть ее к стоящим вдоль стен скамьям. Она уныло плюхнулась на одну из них, Альберих уселся рядом. Помолчав, Тэлия вкратце обрисовала ему утренние события. Рассказывая, она почти не отрывала глаз от луча послеполуденного солнца, падающего на гладкий, посыпанный песком серо-коричневый деревянный пол. Снаружи в зал не проникал ни один звук, в старинном здании пахло пылью и потом. Альберих сидел рядом с ней совершенно неподвижно,
