— А-а-хуеть!.. А сам-то как?
— Представляешь, ни царапины. Вообще ничего! ГИБДДшник приехал, глазам своим не поверил! Ну ты, мужик, говорит, прямо в рубашке родился! А прикинь, мог бы вообще погибнуть. Или поломать себе все. Лежал бы сейчас в реанимации. Просто бог спас.
— Да-а... Ну и чего ты собираешься делать?
— В смысле?
— Ну, тачку новую брать будешь?..
Все?! — ошеломленно думал через пару минут Борковский, с недоумением глядя на трубку, которую он держал в своей руке и словно никак не решался положить. — Это все? Пара дежурных реплик — и сразу же о другом. О новой тачке.
Мы же знаем друг друга с детства! Я его другом своим считаю. Ему что, все равно?..
Да нет, даже не так!.. — он мучительно пытался ухватить за кончик какую-то важную мысль, которая от него упорно ускользала. — Не ему! Всем вокруг. Всему миру! Людям, животным, птицам... Вещам, предметам... Всем!
Я вылез целым и невредимым из разбитой машины, а солнце все так же светило, ветер дул, птички щебетали. Словно ничего и не произошло. Ангелы не спустились с небес, не поздравили меня с чудесным спасением и не пропели мне осанну.
Если бы я умирал в ней, в этой машине, истекая кровью и захлебываясь от боли — все было бы точно так же. Солнце, ветер, птички... Ад бы не разверзся, демоны бы не хохотали и не потирали злорадно руки.
Полное равнодушие! Есть я, нет меня...
Нет, все не то!.. — он беспомощно посмотрел по сторонам, потом вспомнил о забытой трубке, которую все еще держал в руке, и аккуратно положил ее. — Невозможность передать никому свои чувства!.. А еще говорят о телепатии!.. Какая там телепатия! Это милость Господня, что ее не существует. Иначе мир захлестнула бы волна боли и страданий!
Борковскому вдруг вспомнилось, как у них на этаже — много лет назад, он тогда еще пацаном был! — увозили умирать бабку из соседней квартиры. Милая такая была старушка, добрая, разговорчивая, симпатичная. Давным-давно, с незапамятных времен у них на площадке жила. И вот с ней что-то случилось. Приехала скорая, два равнодушных санитара выволакивали, тихонько матерясь, никак не желавшие пролезать в узкую дверь носилки. А он с приятелем стоял и все это наблюдал. Так просто, от скуки.
— Прощайте, сыночки! Я ведь больше не вернусь сюда никогда! — сказала бабка и заплакала.
— Ну что Вы, Марь Ивановна, все будет нормально! — бодро заверили ее улыбающиеся, веселые, жизнерадостные юноши, повернулись и пошли по своим делам.
Бабка больше не вернулась. Никогда.
Борковскому вдруг страстно захотелось вернуть, повторить все! повернуть время вспять! Опять оказаться там, в прошлом, в тот момент, на той самой лестничной площадке! Хотя бы на минутку! Сейчас бы он повел себя по-другому. Как? Он и сам не знал как. Но по-другому. Обязательно по-другому! Обязательно!!
* * *
— Ты чего такой хмурый? — раздеваясь, поинтересовалась жена.
— Да машину разбил, — хмуро буркнул Борковский, отворачиваясь.
— Как «разбил»?! — застыла пораженная жена. — Совсем?
— Совсем, — подтвердил Борковский.
— Ты пострадал? — жена испуганно разглядывала стоявшего перед ней мужа.
— Нет. Представляешь, это просто чудо какое-то самое настоящее! Как будто Бог спас! Даже ГИБДДшник удивился. Ты, мужик, говорит, прямо в рубашке родился!.. — начал было, захлебываясь и торопясь, рассказывать Борковский.
— Да-а... — рассеяно перебила его жена. Она уже успокоилась и теперь, хмурясь, озабоченно о чем-то думала. — И что теперь?
— В смысле? — осекшись на полуслове, уставился на нее муж.
— Ну, страховка, я имею в виду. Насчет страховки ты уже все выяснил? Как ее выплачивают?.. Когда?.. Какие документы для этого нужны?.. Выяснил?
* * *
И спросил у Люцифера Его Сын:
— Неужели мир так жесток?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
— Мир не жесток. Он всего лишь бесстрастен. А бесстрастие — это равнодушие.
СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 61-й
И настал шестьдесят первый день.
И сказал Люцифер:
— Нет палки, которую нельзя было бы сломать; и нет металла, который нельзя было бы расплавить.
ЛЕКЦИЯ
«Почему так говорит Господь Саваоф: вот, Я расправлю и испытаю их».
Феодот (Гностицизм / Философский энциклопедический словарь)
Здравствуйте!
Лекция, которую я Вам сегодня прочту, будет посвящена вопросам человеческой личности, человеческого характера. Этой проблемой вот уже почти три тысячи лет занимаются целые армии философов, психологов, социологов и пр. и пр., а между тем она и сегодня так же далека от разрешения, как и тысячу лет назад. «Чужая душа — потемки». Эта поговорка так же точно актуальна и для современного человека, как и для его прабабушек и прадедушек. Вот, по сути, безрадостный итог всех этих сотен и сотен лет кропотливых исследований и тщательных изысканий.
Почему? В чем тут дело? Основная сложность — отсутствие базовой платформы, единой теории личности. Современная наука исследования личности находится сейчас примерно в том же положении, что и химия до открытия таблицы Менделеева. Накоплена огромная масса отдельных разрозненных фактов, которые никак не удается связать воедино, объединить, и которые никак не желают выстраиваться в какую-то стройную систему.
И чего мы только не знаем сегодня о человеке! Каким только тестам, испытаниям и экспериментам его, бедного, за все эти годы не подвергали, как только не препарировали!.. Разве что наизнанку не выворачивали. Кажется, нет того места в человеческой душе, того тайного закутка, закоулочка, куда бы тысячи и тысячи дотошных и въедливых исследователей за это время не заглянули! Который бы они
