здесь в Нью-Йорке, и я всегда плакала, когда он мне снился.
Вульф спросил:
– Как выглядел этот человек?
Она покачала головой.
– Вот почему это было просто глупо. Это не был человек, это просто выглядело как человек. Была одна фотография моего отца, которую сохранила мать, но я не могла бы сказать, что во сне он выглядел похожим на нее. Это было только… я только просто называла его «папа».
– Действительно. Возможно, достойно внимания, вследствие специфической картины. Вы ели апельсины дольками, когда вы были ребенком?
– Я думаю, мне всегда нравились апельсины.
– Ну трудно сказать. Возможно, как вы говорите, это ничего не значит. Вы упомянули фотографию отца. Ваша мать сохранила только одну?
– Да. Она сохранила ее для меня.
– Не для себя?
– Нет. – Пауза, затем Элен спокойно сказала: – Тут нет никакого секрета. И вполне естественно. Мать была очень обижена условиями завещания отца, и я думаю, она имела право обижаться. Между ними было какое-то недоразумение, я никогда не знала какое именно, около того времени, когда я родилась, но как бы серьезно оно ни было, это было… во всяком случае, он ей ничего не оставил. Ничего, даже самого маленького дохода.
– Все так, я понимаю. Оно было оставлено вам под опекой, причем опекуном был назначен ваш дядя – брат вашего отца, Дадли. Вы когда-нибудь читали это завещание?
– Однажды, очень давно. Вскоре после того, как мы приехали в Нью-Йорк. Тогда мой дядя дал мне прочитать его.
– В девять лет. Но вам было трудно читать и понимать его. Молодец. Я также понимаю, что распоряжаться вашим имуществом был уполномочен исключительно ваш дядя без всякого права наблюдений как с вашей стороны, так и с чьей-либо другой. Я полагаю, обычная юридическая фраза такова – «абсолютное и бесконтрольное усмотрение». Так что, фактически, вы не знаете, как велико будет ваше состояние к вашему двадцать первому дню рождения; это могут быть миллионы, а может быть, и ничего. Вы можете оказаться в долгах. Если какие-либо…
– Но, – вмешался Лу, – вы хотите сказать, что мой отец…
– Прекратите это! – Вульф перебил его. – Я ни на что не намекаю; я просто устанавливаю тот факт, что моя клиентка пребывает в неведении относительно своего состояния. Оно может быть увеличено; оно может быть уменьшено; она не знает. Не так ли, мисс Фрост?
– Нет, – она нахмурилась, – я не знаю. Я знаю, что больше двадцати лет доход с состояния выплачивается полностью и быстро, каждый квартал. В самом деле, мистер Вульф, я думаю, мы становимся…
– Мы скоро закончим: я должен вскоре покинуть вас. Что же касается неуместности вопросов, я предупреждал вас, что мы можем отклониться в любую область. Доставьте мне удовольствие и ответьте еще на два вопроса о завещании вашего отца: вступаете ли вы в полное владение и управление вашим состоянием седьмого мая?
– Да.
– А в случае вашей смерти до того, как вам исполнится двадцать один год, кто наследует?
– Если бы я была замужем и имела ребенка то ребенок. Если нет, то половина пошла бы к моему дяде, а половина его сыну, моему кузену Лу.
– Вот как! Ничего вашей матери даже в этом случае?
– Ничего.
– Итак, ваш отец защищал свою сторону в этом споре…
Вульф повернулся к Луэлину.
– Хорошенько смотрите за вашей кузиной еще пять недель. Если что-либо случится с ней за это время, вы получите миллион долларов, но тогда дьявол будет уже вам строить козни. Завещание – это пагубная штука.
Часто бывает удивительно, сколько бед может наделать гнев человека, даже после того, как клетки мозга, которые питали этот гнев, давно уже сгнили. – Он укоризненно поднял палец на свою клиентку. – Скоро, конечно, вы сами должны будете составить завещание, чтобы распорядиться состоянием, в случае, если вы умрете, скажем, восьмого мая или впоследствии. Я думаю, у вас есть адвокат?
– Нет. Я никогда не нуждалась в адвокате.
– А теперь будете. Вот для чего необходимы адвокаты, которые защищают ваше состояние для вас от расхищения… – Вульф посмотрел на часы. – Я должен покинуть вас. Я надеюсь, этот день не напрасно был потрачен; вы, я полагаю, считаете, что напрасно, но я так не думаю. Можно мне пока оставить это так, как есть?.. Благодарю вас за вашу снисходительность. И пока мы топчемся на месте, дожидаясь, когда эта проклятая коробка будет найдена, я прошу вас о небольшом одолжении. Не могли бы вы сейчас пригласить к себе домой мистера Гудвина на чашку чая?
Луэлин помрачнел. Элен Фрост взглянула на меня, потом на Вульфа.
– Ну, – сказала она, – я полагаю… если вы хотите.
– Я действительно хочу. Смею думать, было бы возможно пригласить туда и мистера Геберта?
Она кивнула.
– Сейчас он там. Или был, когда я звонила матери. Конечно… вы знаете… мать не одобряет…
– Я осведомлен об этом. Она думает, что вы ворошите осиное гнездо. Но в действительности осы – это полиция; вы избежали их, а она нет. Мистер Гудвин – сдержанный и полезный человек. Он не бездеятельный и полезный человек. Он не бездеятельный. Я хочу, чтобы он поговорил с мистером Гебертом и с вашей матушкой тоже, если она позволит это. Вы скоро будете совершеннолетней, мисс Фрост; вы решили попытаться осуществить трудный и, возможно, опасный план. Несомненно, вы можете убедить вашу семью и близких друзей проявить некоторое внимание. Если им неизвестно какое-либо обстоятельство смерти Мак-Нэра, тем более они должны помочь нам выбраться на путь, который приведет нас к цели. Поэтому, если вы пригласите мистера Гудвина на чашку чая…
Луэлин вновь прервал его:
– Я думаю, папа тоже будет там, он хотел остаться до тех пор, пока мы не вернемся. Все просто будут очень волноваться… если вы хотите именно Геберта… Почему мы не можем послать его сюда? Он сделает все, что Элен скажет ему.
– Потому что в течение двух часов я буду занят с моими растениями…
Вульф снова посмотрел на часы и встал с кресла.
Наша клиентка кусала губы, затем посмотрела на меня и сказала:
– Вы выпьете с нами чаю мистер Гудвин?
– Да, конечно, весьма благодарен.
Вульф, двинувшись к двери, сказал ей:
– Приятно зарабатывать гонорар от такого клиента как вы. Вы можете сказать «да» или «нет» не прибегая к обходным маневрам. Я надеюсь и верю, что когда мы закончим, вы ни о чем не будете жалеть.
Он пошел дальше, но обернулся на пороге.
– Между прочим, Арчи не возьмешь ли ты тот пакет из своей комнаты, прежде чем уйдешь. Положи его на мою постель.
Он пошел к лифту. Я поднялся и сказал моей будущей хозяйке, что я вернусь через минуту Покинул кабинет и побежал вверх по лестнице. Я не остановился на втором этаже, где была моя комната, но продолжал идти вверх и поднялся туда, почти в тот же момент, как и лифт со своим грузом. Вульф стоял у входа в оранжерею и ждал меня.
– Одна задача – сказал он вполголоса – это наблюдать за реакцией остальных на возвращение кузенов из нашей конторы, прежде чем представится возможность для обмена информацией. Другая – составить точное мнение – видел ли кто-либо из них когда-нибудь красную коробку или есть ли она у кого-либо теперь. Третья – это общая атака на умалчивание.
