человека в Шотландию для разговора с сестрой мистера Мак-Нэра и дать указания своему агенту, или в Барселону, или в Мадрид, просмотреть некоторые материалы в городе Картахена. Это означает расходы в несколько сот долларов. От Сола Пензера дальнейших известий не было. Нам необходима красная коробка. Я уже понял, кто убил мистера Мак-Нэра и почему. Причем, еще раньше, чем мистер Геберт доставил себе удовольствие поведать вам; он и в самом деле нисколько нам не помог, конечно, он и не собирался помогать. Но то, что известно, – еще не обязательно доказуемо… Пф! Сидеть здесь и дожидаться результатов игры в прятки, когда все трудности фактически уже преодолены!.. Пожалуйста, напечатай запись этого высказывания мистера Геберта, пока оно еще свежо в памяти, возможно, оно понадобится. – Он взял опять свою книгу, уперся локтями в подлокотники кресла, открыл свою страницу и отключился.
«Семь столпов мудрости» не помешали ему резво откликнуться на приглашение к ужину. Во время еды Вульф любезно объяснил мне главную причину изумительного успеха Лоренса в объединении арабских племен для великого восстания. Это произошло потому, что личное отношение Лоренса к женщинам было то же самое, что и классическое традиционное отношение арабов. Центральным фактом в жизни любого человека относительно его действительности в качестве общественного животного является его отношение к женщинам. Следовательно, арабы чувствовали, что в основном Лоренс был одним из них, и поэтому приняли его. Его природная способность руководить и тонкость восприятия довершили остальное. Романтика они не поняли бы. Пуританина они бы грубо игнорировали, над сентиментальностью они посмеялись бы, но высокомерного реалиста Лоренса, с его ложной скромностью и его неистовой скрытой гордостью, они сделали своим другом…
Гуляш, как обычно, был очень хорош. Только после девяти часов мы покончили с кофе и вернулись в кабинет. Вульф принялся опять за свою книгу. Я уселся за свой стол с записями растений. Я подумал, что после часа или около того, затраченного на пищеварение и эту мирную семейную сцену, надо все-таки сделать попытку получить урок латыни от Вульфа и выяснить, действительно ли Геберт сказал что-нибудь важное, или, может быть, Вульф только упражнялся в каких-нибудь смехотворных угрозах, но мне помешали, прежде чем я выбрал метод нападения. В девять тридцать зазвонил телефон. Я взял трубку.
– Хэлло, это контора Ниро Вульфа.
– Арчи? Фред. Я говорю из Брустера. Лучше соедини с мистером Вульфом.
Я предложил ему не бросать трубку и повернулся к Вульфу.
– Фред звонит из Брустера. Пятнадцать центов в минуту.
Вульф перестал читать и даже не вложил закладку. Затем поднял свою трубку. Я велел Фреду продолжать и открыл свою записную книжку.
– Мистер Вульф? Фред Даркин. Сол послал меня в деревню позвонить. Мы не нашли никакой красной коробки, но зато нашли маленький сюрприз. Мы обыскали весь дом, просмотрели каждый дюйм и отправились наружу. Сейчас для этого самое плохое время года. После того как стемнело, мы работали с ручными электрическими фонариками и увидели фары автомобиля, едущего по дороге. Сол заставил нас потушить фонарики… Там узкая грязная дорога, по которой нельзя ехать быстро. Машина завернула в ворота и остановилась на пути, ведущему к дому. А мы поставили свой «седан» в гараж, и он был не виден. Огни потухли, мотор заглох, и из машины вышел человек. Он был один, поэтому мы затаились за какими-то кустами. Он подошел к окну, осветил его фонариком и начал пытаться открыть его. Орри и я стали между ним и машиной, а Сол подошел к нему и спросил, почему он не идет через дверь. Он выслушал, не волнуясь, и объяснил, что забыл ключ, затем сказал, что он не знал, что будет кому-то мешать, и хотел уйти. Сол заметил, что ему лучше сначала войти и выпить, заодно побеседовать. Парень засмеялся и сказал, что он не против, и они вошли. Орри и я вошли следом за ними, мы включили свет и уселись. Этого парня зовут Геберт: высокий, худощавый, темный парень с тонким носом.
– Да, я знаю его. Что он сказал?
– Ни черта особенного. Он говорит, но ничего не сообщает. Он сказал, что Мак-Нэр был его другом, и что в доме есть несколько вещей, принадлежащих ему, и он подумал, что мог бы поехать и взять их. Он не испуган, но не слишком податлив. Он все время улыбается.
– Это я знаю. Где он сейчас?
– Ну, он там. Сол и Орри задержали его. Сол послал меня спросить, что вы хотите, что с ним делать?
– Отпустите его. Что еще вы можете сделать? Если только вы не голодны и не захотите приготовить из него суп. У Сола ничего не получится с такой птицей. Вы не можете держать его.
– Еще как можем! Я еще не кончил, подождите, пока я не расскажу вам. Мы были там в доме с Гебертом десять или пятнадцать минут, когда послышался шум перед домом. Я выскочил, чтобы посмотреть. Это были две машины, и они остановились у ворот. Из них вышла целая куча людей, и они пошли за мной во двор, и, клянусь Богом, они вытащили ружья. Можно было подумать, что я Диллинджер (известный гангстер). Я увидел военную форму и издал вопль, чтобы предупредить Сола, а потом они на меня напали. И меня окружили – кто бы вы думали?.. Роуклифф, этот болван лейтенант из уголовной полиции, три других шпика, два рядовых и еще маленький коротышка в очках, который сказал мне, что он помощник окружного прокурора из округа Патнэм. Ну как, разве я не был окружен?
– Да, наконец-то. Они стреляли в вас?
– Еще бы, но я ловил пули и бросал их обратно. Хорошо, кажется, они пришли для того, чтобы искать эту красную коробку. Они подошли к двери и хотели войти, Сол оставил Орри там за дверью, подошел к окну и заговорил с ними через стекло. Конечно, он попросил показать ордер на обыск, и у них его не оказалось. Потом они долго препирались, и полицейские сказали, что войдут в дом за Солом, потому что он нарушает закон, а Сол показал бумагу, подписанную мистером Вульфом, через стекло, и они направили на нее электрический фонарь. Последовали дальнейшие переговоры, потом Сол велел мне ехать в деревню и позвонить вам, а Роуклифф сказал, что ничего не выйдет, пока он не обыщет меня из-за красной коробки, а я сказал ему, что, если он прикоснется ко мне, я сдеру с него кожу и повешу ее сушиться. Но я не мог вывести «седан», потому что машина Геберта стояла на въезде к дому, а другие машины загораживали дорогу у ворот. Поэтому я объявил перемирие, Роуклифф взял свою машину, и мы оба поехали на ней в Брустер. Это только три мили. Мы оставили остальную часть всей этой банды сидеть там на пороге. Я в телефонной кабине ресторана, а Роуклифф дальше по улице в аптеке звонит в главное управление. Мне в голову пришла мысль сцапать его машину и поехать назад без него.
– Ладно. Чертовски хорошая идея. Он знает, что Геберт там?
– Нет. Геберт побаивается копов, конечно, и не захочет выходить. Что делать нам? Выбросить его? Впустить копов? Мы не можем выйти и копать. Все, что мы можем, – это сидеть там и смотреть, как Геберт улыбается, а там такой холод, как в сердце англичанина, и у нас нет огня. Боже мой, вы бы послушали, о чем говорят эти солдаты, я думаю, там, в пустынях, они ловят тигров и львов голыми руками и едят их сырыми.
– Не вешай трубку. – Я повернулся к Вульфу. – Я полагаю, мне нужно прокатиться?
Он содрогнулся. Я предполагаю, что он подсчитал, что меня ждет, по крайней мере, тысяча толчков на неровностях дороги между Тридцать пятой улицей и Брустером и десять тысяч встречных и проходящих машин. И таящиеся опасности ночи… Он кивнул мне, и я сказал Фреду:
– Езжайте обратно. Задержите Геберта и не впускайте их. Я буду так скоро, как смогу доехать.
Глава 13
Было без четверти десять, когда я вышел к гаражу на Десятой авеню, а потом спустился вниз по склону в своем «родстере». И было одиннадцать часов тринадцать минут, когда я прикатил в Брустер и завернул налево, следуя указаниям, которые Элен Фрост давала Солу Пензеру. Час и двадцать восемь минут – совсем неплохо, учитывая плохую погоду между Маскутом и Кротон-фоллз.
Я следовал по мостовой немного более мили, а затем повернул снова налево на грязную дорогу. Она была узкая, как кругозор фанатика. Я попадал в рытвины и застревал там. Мои фары ничего не показывали, кроме все еще голых веток деревьев и кустарника. И я начинал думать, что брехня Фреда о диких местах была уж не так глупа. Иногда мне встречались отдельные дома, но они были темные и молчаливые, а я продолжал так долго подпрыгивать между резкими поворотами, что начал сомневаться, правильно ли еду. Потом, наконец, я увидел свет впереди, застрял в колее еще на одной кривой и вот прибыл.
Не обращая внимания на несколько мимолетных замечаний Вульфа перед отъездом, я напряг еще свой
