– Чтобы я его съела?! Слишком много чести! – ответила королева. – Но почему наши булыганы должны сидеть голодными? Они с удовольствием его съедят.
– Я всегда говорил, что ты прекрасная хозяйка, – ласково произнес ее муж. – Пусть будет по-твоему. Давай вытащим его и убьем. Он того заслуживает. Думается мне, не зря он зашел так далеко. Давай свяжем его по рукам и ногам. И пусть булыганы в большом зале при свете факелов разорвут его.
– Прекрасно придумано, – захлопали в ладоши королева и принц. А принц к тому же издал неприятный звук своей заячьей губой, словно тоже собирался участвовать в этом пиршестве.
– Но, – добавила королева подумав, – он такой смутьян. Для бедных булыганов он будет слишком тяжелой пищей. Не могу понять, как мы вообще разрешаем этим людям существовать. Почему мы не уничтожим их? Конечно, мы не собираемся жить в их ужасной, чересчур светлой для нашего утонченного вкуса стране, но мы могли бы пользоваться, их скотом и пастбищами. Если даже наши булыганы ослепнут – ничего, лишь бы по-прежнему жирели. Но мы бы пользовались коровами и другими животными, у нас было бы больше таких деликатесов, как сметана и сыр. Сейчас мы едим их, если только кто-то из храбрецов украдет их с человеческой фермы.
– Об этом стоит подумать, – кивнул король. – Не понимаю, почему ты опять предложила это первой. Может, ты гений завоеваний? Но ты правильно говоришь: люди – наши враги. А горняк пусть еще денек посидит взаперти, тогда он не будет слишком резвым, когда мы его выпустим.
И тут Курд запел.
– Что за ужасный шум! – воскликнула королева, содрогнувшись от кончика носа до кончиков гранитных туфель.
– Думаю, это поет горняк.
– Прекрати! – закричал наследный принц. – Слышишь, человек, немедленно прекрати, а то я убью тебя.
– Выпустите меня! – прокричал Курд в ответ и продолжал петь.
– Я просто не могу этого вынести, – заявила королева. – Если б я только могла добраться до его пальцев своими туфлями!
– Думаю, нам лучше пойти спать! – сказал король.
– Еще рано! – возразила королева.
– А я бы на вашем месте пошел, – посоветовал Курд.
– Наглый негодяй! – воскликнула с презрением королева.
Тут Курд спел куплет о пальцах на ногах королевы.
– Какая ложь! – взревела в ярости королева.
– Кстати, – начал король. – А ведь за все время, пока мы женаты, я ни разу не видел твоих ног, дорогая. Думаю, ты могла бы снимать туфли, когда ложишься спать. Иногда ты больно меня царапаешь.
– Что хочу, то и делаю, – мрачно огрызнулась королева.
– Вам следует делать то, чего хочет ваш муж, – подсказал канцлер.
– Не желаю.
– Я настаиваю, чтобы ты сняла туфли, – заявил король.
Видимо, его величество подошел к королеве. Курд услышал звуки возни, а потом рев короля.
– Значит, будешь помалкивать? – осведомилась королева.
– Да... да.
– Руки прочь! – воскликнула королева. – Я иду спать. Но пока я королева, я буду спать в туфлях. Заячья Губа, ты тоже можешь идти спать.
– Иду, – отозвался он.
– И я тоже, – сказал король.
– Пошли. Но веди себя хорошо, а то я...
– О нет... нет... я... – завопил король самым умиротворяющим тоном.
Курд услышал удаляющееся глухое бормотанье, а потом в пещере стало тихо.
Гоблины оставили костер гореть, и теперь его свет пробивался сквозь щель ярче, чем раньше. Курд решил, что настало время снова попробовать что-то сделать. Но мальчик обнаружил, что не может даже палец, просунуть в щель между каменной плитой и скалой. Курд навалился на плиту плечом, но та была такой же крепкой, как скала, все, что он мог сделать, это сесть и подумать.
А потом Курд решил притвориться умирающим. Он надеялся, что тогда гоблины могут извлечь его из каменного мешка раньше, чем истощатся его силы. Тогда у него оставался пусть слабый, но шанс. Если бы только он мог найти свою кирку! Тогда все гоблины вместе взятые ему были бы не страшны. Однако Курду ничего не оставалось, как сочинять новые песенки – его единственное оружие. Он не собирался пока пускать их в дело, но всегда неплохо иметь запас, да и надо же как-то скоротать время.
Глава 20. Нить Ирен
В то утро принцесса проснулась очень рано и сильно испугалась. В ее комнате стоял страшный шум. Рычание, шипение. Какие-то существа носились по комнате. Принцесса вспомнила слова бабушки, сняла кольцо и положила его под подушку. А потом она почувствовала, как ее большой палец наткнулся на невидимую бабушкину нить. Эта нить придала принцессе столько смелости, что она, даже не одевшись, выбежала из спальни. И тут она заметила голубой плащ, перекинутый через спинку стула у кровати. Раньше она никогда его не видела, но несомненно плащ ждал ее. Она накинула плащ, а потом, скользя указательным пальцем по бабушкиной нити, пошла вдоль нее, ожидая, что та приведет ее прямо к старой лестнице. Но нить привела ее к двери, ведущей на задний двор. Служанки уже проснулись, и дверь была открыта. Нить тянулась через двор и постепенно привела принцессу на гору.
На самом же деле никаких загадочных существ в детской не было, принцессу испугала черная кошка кухарки и терьер домоправительницы. Собака гналась за кошкой, и они ворвались в неплотно закрытую дверь спальни принцессы и устроили там настоящую битву. Почему не проснулась няня – загадка, но я подозреваю, тут не обошлось без бабушки принцессы. Было ясное, теплое утро, дул легкий ветерок. Вокруг Ирен видела поздние первоцветы, но сегодня она не останавливалась, чтобы поговорить с ними. Небо пестрело небольшими облаками. Солнце еще не взошло, но рассвет уже подкрасил пушистые края облаков. Роса, лежавшая на листьях округлыми каплями, алмазными цепочками протянулась по стебелькам трав.
«Какая замечательная нить!» – улыбнулась принцесса, глядя на нескончаемое волоконце, ползущее, сверкая, вверх по склону. Но девочка не знала, куда ведет ее эта паутина. Раньше Ирен никогда не покидала свой дом до восхода, и теперь все казалось ей таким свежим, прохладным, живым и полным какой-то неведомой жизни. Она была слишком счастлива, чтобы чего-нибудь бояться.
Вскоре нить свернула с дороги, и принцесса оказалась на тропинке, где когда-то вместе с Лути встретила Курда. Но сейчас принцесса не думала об этом. В утреннем свете ни одна тропа не могла выглядеть более открытой, воздушной и веселой, чем эта тропа. Она шла все вниз и вниз, потом – вверх, потом – опять вниз, а потом снова вверх, становясь все более и более неровной. Нить тянулась вдоль тропы, а по ней скользил розовый пальчик Ирен. Долго ли, коротко ли она шла и подошла к ручейку, с журчанием сбегавшему с горы, и пошла вдоль него. Тропа становилась все круче и круче, а местность все более дикой. Ирен даже подумала, что уходит слишком далеко от дома. Оглянувшись, она увидела вместо равнины лишь неровную голую скалу. Но нить вела дальше и дальше, а вслед за ней дальше и дальше шла принцесса. Приближался восход, и наконец первые солнечные лучи позолотили скалы перед ней. Тут принцесса увидела, что ручеек вытекает из пещеры. Нить вела в пещеру, и тут Ирен задрожала от страха. Но она твердо решила дойти до конца нити и не колеблясь вошла в пещеру. Свод пещеры оказался достаточно высоким, и девочка шла не нагибаясь. Некоторое время нить еще померцала, а потом мерцание исчезло, и принцесса оказалась в полной темноте. Но она не отпускала нить; ведя по ней пальцем, она шла
