нового противостояния на юге их отправили куда-то строить мосты и блокпосты. Какое-то время вся территория воинской части пустовала, на неё зарились всякие там коммерческие структуры, но что-то у них не заладилось с откатами. Затем где-то наверху было решено создать у нас учебный центр войск специального назначения, и завертелась, пришла в движение бюрократическая машина исполнения приказов высокого начальства. В конце этой эпопеи воинская часть возродилась, словно птица Феникс из пламени, и вот уже десяток лет армейцы являлись своего рода 'засадным полком' для областной милиции.
Мои размышления прервала трель вызова сотового. Звонило моё непосредственное начальство, требуя полного отчёта о проделанной работе. Подполковник, похоже, ещё не успел поправить здоровье после вчерашнего праздника, и был сильно не в духе. В принципе, я его понимал – такой 'подарок' на день рождения, как три трупа, в т.ч. и убийство участкового, и врагам своим не пожелаешь. Как мог, заверил шефа, что предприму все усилия, и т.д., и т.п.
– Поворачиваем, товарищ майор, – обернувшись, доложил механик-водитель. – Как бы нам не пришлось брать на буксир УАЗик.
– Ничего, там за рулём Руденко, а он водить умеет, – бодро заявил я, стараясь не уронить чести милиции. Тьфу, ты, полиции.
Стрельцов чуть усмехнулся, но ничего не сказал. Бронетранспортёр слегка закачало, но в целом четырёхосная машина легко преодолевала ямы и колдобины сельской дороги. Я даже мысленно поблагодарил спецназовца за то, что тот пригласил меня ехать с ним в БТРе. Представил, как матерится сейчас Руденко, едва поспевая за впередиидущей бронёй, как мотаются на заднем сиденье оба сержанта.
– Иваныч, не дуйся. Колдун дико расстроен, что пришлось заканчивать сабантуй раньше времени, – спустя какое-то время, когда майор отвернулся, говоря с кем-то из своих по рации, ко мне наклонился Ринат. – Наш командир целую неделю готовил эти ночные учения, и их пришлось прервать по твоему запросу.
– Капитан Хабибуллин, заканчивай выдавать военные тайны, – обернувшись, Стрельцов весело подмигнул нам, а затем серьёзно посмотрел на меня. – Артур, когда мы подъедем, ты со своими патрульными не лезь вперёд. На всякий случай. А пока расскажи нам, сколько в деревне живёт народа, чтобы не стряслось никаких эксцессов.
В предутренних сумерках уже стали хорошо видны очертания всех предметов, когда наша маленькая колонна добралась, наконец, до искомого места. Примерно в полукилометре от деревушки семёрка спецназовцев спешилась с бронетранспортёров, и бесшумно растворилась в близлежащей берёзовой роще. После этого нас наконец-то догнал УАЗик, весь заляпанный грязью. Подозвав к головной машине старшего лейтенанта Руденко, я усадил того рядом с собой на броню, и БТРы медленно двинулись вперёд. Вскоре за поворотом нашему взору открылся старый сарай с полуобвалившейся крышей, затем мы миновали первый домишко с заколоченными ставнями, второй, третий. Далее дорога пошла в гору, и мы проехали мимо ещё жилого дома. Об этом свидетельствовали аккуратно ухоженный огород рядом с постройками, а также лёгкий запах дыма от дровяной плиты, или русской печки. Чёрт, ненавижу! Ненавижу этих московских уродов, по вине которых пришли в запустение исконно русские земли. Ладно, если бы это были теперешние демократы, но ведь всё началось ещё при коммунистах с мысли о 'неперспективных деревнях'. Как может родная земля стать 'неперспективной'? Вон, приехавшие со всего мира на свою старую новую родину евреи трудом и любовью отвоевали плодородную землю у пустыни. А у нас в результате произошло то, что произошло – хреновейшая из хреновейших идей смутировала, словно голливудский монстр, и сделала 'неперспективной' всю страну. Чуть позднее, как-то незаметно для большей части населения, все ошибки и грехи предыдущих идиотов затмила перестройка во главе с Меченым.
– Артур Иванович, вон, кто-то из военных нам рукой машет, – произнёс сидевший рядом со мной старший лейтенант Руденко. – А это, как мне представляется, дом, где живёт наша свидетельница.
– Похоже на то, Максим. Всё, приехали, тормози, – скомандовал я механику-водителю. – Дальше мы ножками, чтобы не затоптать возможные следы, оставленные преступниками. Пошли, старлей, будем смотреть, что и как.
– Всё чисто. Бандиты покинули деревню. Мы не нашли никого, кроме нескольких жителей, – у ворот дома злополучного соседа, закинув автомат на плечо, нас поджидал Стрельцов. – 'Двухсотые' там, во дворе валяются.
– Надеюсь, вы здесь нигде не натоптали, ничего не тронули? – озабоченно поинтересовался я. – Эксперты, ведь, потом мне все уши прожужжат, если что не так.
– Обижаешь, Иваныч. Что, мы, первый раз работаем, что ли? – притворно оскорбился майор. – Твои эксперты, даже, если очень захотят, всё равно не найдут наших следов. Короче, во двор и в дом мы вообще не заходили. Там – ваша работа, ваша епархия.
– Ладно, не обижайся, Сергей, это я, не подумав, ляпнул, – примирительным тоном произнёс я. – Вы всё отлично сделали. Что там с путями отхода бандитов?
– Парни этим сейчас и занимаются, – махнул рукой в сторону леса спецназовец. – Когда найдут верный след – сразу же дадут знать.
– Хм, думаешь, что бандиты запутают следы своего бегства? – удивился я. – Они, вроде, не боевики с гор.
– Думаю, не думаю, какая разница? Скажем так: рассматриваю все возможные варианты,
в т.ч. и обманку с ложной тропой, – доставая рацию из разгрузки, усмехнулся Стрельцов. – Виталик, подъезжайте к крайнему справа дому, мы здесь.
– Пусть твой мехвод и моим сержантам отмашку даст, – попросил я, затем посмотрел на Руденко. – Пошли, Максим, глянем. Осторожненько, не затопчи улики.
Едва мы вошли в ворота, я сразу же понял, что искомые улики даже при всём желании не затопчешь. То там, то здесь на земле валялись следы буйного отдыха нагружавшейся алкоголем компании. Пустые бутылки из-под водки, картонные гильзы от охотничьего ружья, окурки, обрывки бумаги и газет, яблочные огрызки, и прочее. Ну, и три уже холодных тела жертв – одно из них в форме полиции – застывшие в различных позах. Среди всего этого натюрморта возвышался массивный стол, на котором стояла пара бутылей с мутноватой жидкостью, полупустые стаканы с характерным сивушным запахом, лежала на тарелках разнообразная закуска, валялись несколько ножей и вилок. Что же, компашка начинала отдыхать вполне культурно, даже тарелками поначалу пользовалась, а потом что-то пошло не так.
Присмотревшись, в паре метров от стола я обнаружил тускло блеснувшие цилиндрики, с десяток штук. А вот и гильзы от автоматных патронов. Поднял одну, посмотрел маркировку, понюхал, сунул себе в карман. Судя по гильзам, получалось, что здесь стреляли из автоматов калибра 7,62, аналогичных применявшимся при ограблении злополучной кассы завода.
Подойдя к столу, я внимательнее рассмотрел остатки застолья, но не обнаружил на нём ничего, кроме объедков. Ни пустых пачек от сигарет, ни случайно забытых личных вещей. Иногда, при подобных пьянках, переходящих в кровопролитие, кто-нибудь из участников впопыхах что-то да оставляет на столе. У нас в милиции даже байка такая ходила, с советских времён ещё, про то, как преступник позабыл на столе свой паспорт. Мда, в данном случае бандиты ничего лишнего не оставили. Ну, ничего, экспертам и так целое море работы.
– Артур Иванович, гляньте, – Руденко указал мне на что-то, торчащее из-под стола с другой стороны. – И патронташ на стуле.
А вот и охотничье оружие нашлось, лежит себе под столом, преломленное, без патронов, никому не нужное, всеми позабытое. С большой долей вероятности, именно из этого ружья и развлекалась на ночь глядя подвыпившая компания, пугая стрельбой соседей.
– Максим, глянь-ка табельное у участкового, – попросил я старшего лейтенанта. – И его
