Снегопад над Силлингом: «Нельзя вообразить, сколь все эти предосторожности способствуют наслаждению; нельзя вообразить все, на что отваживается человек, когда он может сказать себе: „Я здесь один, на краю света, укрытый от любых взглядов, и ни одна живая душа не сможет до меня добраться; нет больше узды, нет больше преград“».
24
Сады Общества Друзей Преступления: «У основания некоторых деревьев оставлены ямы, куда жертва может быть сброшена в любую минуту. Иногда трапезы происходят под этими деревьями, иногда — прямо в ямах. Среди этих ям попадаются чрезвычайно глубокие, в которые можно спуститься лишь по тайной лестнице и где можно предаваться любым низостям в таком же спокойствии, в таком же безмолвии, как если бы вы находились во внутренностях Земли».
25
Шоколад-восстановитель: «Все сказано; монсеньер, в раздражении, укладывается обратно на ложе; ему готовят обычную чашку шоколада…», или: «После оргии король Сардинии предложил мне половину своего шоколада, я согласился; мы заговорили о политике». Шоколад-убийца: «После того, как я хорошенько вы…у его дражайшего сына, мы предложим ему завтра утром чашечку шоколада».
26
За одним исключением, о котором будет сказано ниже.
27
Трансвестизм редок у Сада. Жюльетта однажды прибегает к нему, но обычно он презирается в качестве источника иллюзии (он используется негативно, для выявления жертв, которые ему не поддаются).
28
Очень молода лишь Жюльетта: однако не следует забывать, что она еще проходит школу либертинажа, и к тому же она является субъектом повествования.
29
Психологические характеристики, приводимые вперемежку с физическими характеристиками, функционально мотивированы: если остроумие, интеллект, воображение являются природными данными настоящего либертена, то от полноценной жертвы требуются чувствительность, живость, романические мечтания, набожность. К тому же энергия существует для Сада в форме единого потока который имеет в равной мере физические и моральные проявления: «Мы поддерживали ее экстаз… лаская ее всеми нашими физическими и моральными средствами», говорит Жюльетта о Дюран. А также: «Я была на верху блаженства, я жила в этот миг лишь одним глубоким чувством моего сладострастия».
30
Та же оппозиция и на уровне имен собственных. Либертены и их подручные наделены «реалистическими» именами, «правдивость» которых не смогли бы поставить под сомнение Бальзак, Золя и прочие. Жертвы же имеют театральные имена.
31
«Благовоспитанные девушки составляют особый класс сладострастия, наряду с мальчиками, распутными девицами и девственницами».
32
Согласно Аристотелю, praxis — практическое умение, не производящее никакого изделия, отличного от действователя (в противоположность poïesis) — основана на сознательном выборе (proaïresis) между двумя возможными вариантами поведения: разумеется, уже здесь перед нами кодовая концепция praxis. То же представление о praxis как о языке мы обнаруживаем в современных концепциях стратегии.
33
Само собой разумеется, что эротический код вырабатывается не только в естественном языке, но и в языке изображений.
34
Приведем упоминавшееся выше исключение, единственный набросок садовского «стриптиза» (речь идет о юном Розе, которого доставили к Сен-Фону): «Расстегни его штаны, Жюльетта, задери его рубашку до поясницы, а штаны пусть сами собой приятно упадут пониже бедер: я безумно люблю, когда мне предоставляют зад таким образом».
