сборов, и ограничение наплыва евреев известным процентным отношением к христианскому населению. Видно, что Державин хорошо понял, в чем заключается вредная сила еврейства, как государства. в государстве, и на какой почве надлежало с ним бороться.
Кагалы сейчас же проведали о происках Державина и приняли свои меры. В ныне весьма редкой книге бывшего раввина, крещеного еврея Иакова Брафмана ('Книга Кагала'. С.-Петербург. 1882 г. 2-е издание), вся история борьбы, возникшей по этому делу между еврейской властью и властью Российского Государства, приведена в документах. Первый документ под № 335 напечатан у Брафмана во второй части книги (стр. 172). Это постановление минского еврейского кагала следующего содержания:
'Суббота, от. Микец 1 д. Новол. Тебета 5563 (13 декабря 1802 г.). Постановление кагала, чрезвычайного собрания, при участии многих из первостатейных обывателей. Вследствие распространившихся неблагоприятных слухов из столицы, Петербурга, о том, что дела, касающиеся всех евреев, вообще, переданы ныне в руки пяти сановников, с тем, чтобы они распоряжались ими по своему усмотрению, необходимо поехать в столицу С.-Петербург, и просить Государя нашего, да возвысится слава Его, чтобы они (сановники) не делали у нас никаких нововведений. Так как это сопряжено с большими расходами, то, с общего согласия всего собрания, решено установить процентный сбор, а именно: с наличного капитала, товаров и верных долгов всякий должен внести пол-процента; с неподвижимого имущества четверть- процента; с годичных доходов с домов и лавок владельцы обязаны вносить 10 процентов; молодые четы, живущие на иждивении своих родителей 1 процент со всего их состояния и капитала, находящегося в их собственных руках, или сложенного у 'шелешиг'. Каждый из жителей нашего города обязан присягой утвердить, что следуемый с него процент будет им внесен правильно. Но кто согласится внести (на этот предмет) 50 червонцев сразу (150 рублей сер.), тот освобождается от присяги, хотя бы он по состоянию своему должен был платить и больше. Поверенными этого сбора назначены собранием те шесть членов, которые баллотировкою избраны были смотрителями сбора с резания скота для уплаты государственных повинностей. Эти шесть человек назначены быть распорядителями по делу взимания помянутого процентного сбора, с предоставлением им права назначить некоторых почтенных лиц, в присутствии коих каждый должен уплатить сбор. Шамеши кагала обязаны исполнять по сему делу всякое их приказание, и власть этих избранных в этом деле равносильна власти чрезвычайного собрания, с тем, однако, что они, прежде всего, обязаны сами внести следуемый с них взнос, на общем основании.
Этим же собранием постановлено, чтобы музыканты отнюдь не ходили в праздник Маккавеев по домам с поздравлением'.
Второй документ под № 340 (ч. II, стр. 176) гласит:
'Суббота, отдел Вангаш, 7 Тебета 5563 (20 декабря 1802). Постановление кагала и чрезвычайного собрания. Кто к наступающему вторнику не внесет помянутого сбора, тот, будет оглашен как человек, отделившийся от общества. Кроме того, помянутым избранным дастся право такового человека подвергать разным штрафам и преследовать его на столько, насколько хватит силы израильского народа. Решено также общим согласием не входить в сделку ни с кем для освобождения его от положенной присяги, за исключением тех лиц, которые внесут 50 червонцев (150 руб. сер.): каждый должен непременно присягнуть согласно вышеизложенному (акт 355)'.
В этой же книге Брафмана приведено множество примеров, из которых явствует, что угрозы еврейского кагала, своим провинившимся подданным, отнюдь не пустые угрозы, и что самые жестокие - вплоть до убийства - наложенные кары всегда приводятся в исполнение шамешами кагала.
Tретий документ, приводимый г. Брафманом, (ч. I. стр. 155-157), это подлинная записка Г.Р. Державина, (о себе Державин везде говорит в 3-ем лице). Вот что пишет Державин об этом деле: - 'Выше видно, что мнение о евреях Державина, сочиненное им во время посылки его в Польшу, отданное при императоре Павле на рассмотрение Правительствующего Сената, приказано было рассмотреть почти с самого начала министерства Державина учрежденному особому комитету, составленному из графа Черторижского, графа Нотоцкого, графа Валериана Зубова и Державина, которое и рассматривалось через продолжение всего его, Державина, министерства; но по разным интригам при нем окончания не получило... Между прочим, г. Гурка, белорусский помещик, доставил Державину перехваченное им от кого- то в Белоруссии письмо, писанное от одного еврея к поверенному их в Петербурге, в котором, сказано, что они на Державина, яко на гонителя, по всем кагалам в свете наложили херем или проклятие, что они собрали на подарки по сему делу 1.000.000 руб. И послали в Петербург, и просят приложить всевозможное старание о смене генерал-прокурора Державина, а ежели неможно, то хотят посягнуть на его жизнь, на что и полагает сроку до трех лет, а между тем убеждает его, чтобы, сколько можно, продолжить дело, ибо при Державине не чает, чтоб в пользу их решено было. Польза же их состояла в том, чтобы не было им воспрещено по корчмам в деревнях продавать вино, от чего все зло происходило, что они спаивают и приводят в совершенное разорение крестьян, а чтоб удобнее было продолжать дело, то он будет доставлять ему (петербургскому доверенному) из чужих краев от разных мест и людей мнения, каким образом лучше учредить евреев, которые (мнения), скоро после того, самым делом начинали вступать то на французском, то на немецком языке и доставлялись в комитет, при повелении Государя императора рассмотреть оные, то чрез графа Черторижского, то Кочубея, то Новосильцева'.
'Между тем еврей Гурко, бывший у Державина в доверенности, якобы по ревности его к благоустроению евреев, соглашаясь с его, Державина, мнением, подававший разные проекты об учреждении фабрик и прочее, пришел в один день к нему и, под видом доброжелательства, что ему одному Державину не перемочь всех его товарищей, которые все на стороне еврейской, - принял бы сто, а, ежели мало, то и двести тысяч рублей, чтобы только был с прочими его сочленами согласен... И так он (Державин) решился о сем подкупе сказать Государю, и подкрепить сию истину Гуркиным письмом, в котором видно, что на подкуп собрана знатная сумма, что на него есть умысел, и прочее, как выше видно, и при том, что чрез князя Черторижского и Новосильцева вступили уже в комитет, по воле Государя, два проекта об устройстве евреев: один на французском, а другой на немецком языке, - то все сие сообразя и представя императору, надеялся он, что государь удостоверится в его верной службе, и примет его сторону. Правда, сначала, он (Государь) поколебался жестоко, и когда Державин его спросил, принять ли деньги, предлагаемые Гуркою 200 тыс. рублей, то он в замешательстве отвечал: 'Погоди, я тебе скажу, когда что надобно будет делать', а между тем взял к себе Гуркино письмо, чтобы удостовериться о всем, в нем написанном, чрез другие каналы'.
'Державин, думал, что возымеет действие такое сильное доказательство и Государь остережется от людей, его окружающих и покровительствующих жидов. Между тем, по связи и дружбе с графом Валерианом Александровичем Зубовым, пересказал все чистосердечно ему случившееся, не знав, что он находится в крайней связи с господином Сперанским, бывшим тогда директором канцелярии внутреннего министерства г. Кочубея, которого он водил за нос и делал из него что хотел. Сперанский совсем был предан жидам, чрез известного откупщика Переца, которого он открытым образом считался приятелем и жил в его доме'.
'И так, вместо того, чтобы выйти от Государя какому строгому против проныр-евреев наказанию, при первом собрании еврейского комитета открывалось мнение всех членов, чтобы оставить винную продажу в уездах, по местечкам, по-прежнему у евреев; но как Державин на сие не согласился, а граф Зубов в присутствии не был, то сие дело (осталось) в нерешении. Государь, между тем, делался к Державину от часу холоднее, и никакого по вышесказанному Гуркину письму не токмо распоряжения, ниже словесного отзыву не сделал'.
