мистеру Тимони. За последние пару лет он заметно одряхлел. После кончины его миссис не может работать на ферме в полную силу.
Хартопп принялся намазывать маслом гренок.
— Поэтому мы полагаем, что, переселив его, мы окажем ему услугу, он будет рад.
Вилка застыла на пути ко рту Шоны.
— Переселив его?
— Да. Мы собираемся переселять оттуда арендаторов, чтобы преобразовать пашни в пастбища. — Хартопп повернулся к Коналлу: — Я уже получил три предложения об аренде этого участка. Одно — весьма щедрое — от человека, который нуждается в тысяче акров пастбищных угодий для пяти сотен голов овец.
Шона разинула рот:
— Вы хотите выселить фермеров с их земель, чтобы превратить их в пастбища для овец?
— Конечно. На севере Шотландии такое практикуют еще с тех временем, когда я был мальчиком. И помещики от этого лишь богатеют.
Шона повернула разгневанное лицо к Коналлу:
— Вы для этого сюда приехали? Чтобы выбросить всех фермеров с ваших земель и населить их овцами?
Коналл сердито поджал губы.
— Нет. Но Балленкрифф в финансовой яме. И уже давно. Поэтому я велел Хартоппу придумать, как поставить имение на ноги.
— И вы полагаете, что наилучшим способом достижения цели будет избавление от арендаторов?
Вместо Коналла ответил Хартопп:
— Нет нужды устраивать истерику, мисс Шона. Это коснется всего нескольких ферм, наименее прибыльных. Мы не причиним этим людям неожиданных неприятностей. Землевладельцы и арендаторы всегда понимали. Плати арендную плату — и живи спокойно. Не платишь — уходи.
Хартопп сунул в рот кусок колбасы.
— И куда, прикажете, старому мистеру Тимони податься? Ему почти семьдесят. Он многие десятилетия орошал эту землю своим потом и кровью.
— Балленкрифф — не богадельня, мисс Шона.
— Нет, но арендаторы заслуживают внимания и уважения. Это фермер‑арендатор приносит доход землевладельцу, нанимает рабочих и обеспечивает выполнение Закона о бедных, который помогает выжить нищим, мне он тоже помог. Но важнее то, что фермер кормит население Шотландии и Англии, выращивает то, что вы, мистер Хартопп, в настоящий момент кладете в рот.
Хартопп перестал жевать, и все взгляды обратились к нему.
Коналл откинулся на стуле.
— Я ценю твою заботу о соседях, Шона. Но факт остается фактом. Поместье в больших долгах. Если нам не удастся спасти его от разорения, мы все окажемся без крова.
Лицо Хартоппа рассекло лезвие улыбки.
— У вас есть предложение получше, мисс Шона?
Шона уткнулась взглядом в стол и напрягла память, пытаясь найти способ спасти поместье и арендаторов, проживавших на его территории.
— Да, есть. — Она сделала глоток чаю из стоявшей перед ней чашки. — Когда мы с Уиллоу отвозили наши продукты на рынок, то всегда испытывали большие трудности, продавая их, поскольку приходилось конкурировать с соседями. Когда я привозила картофель, с фермы Кэрда тоже привозили картофель, и каждому из нас в попытке сбыть свою продукцию приходилось снижать цену. А если бы наши фермы могли договориться относительно того, что выращивать, нам не пришлось бы больше конкурировать. Если, допустим, в один год старый мистер Тимони вырастит репу, а Кэрд — пшеницу, а на ферме «Майлс‑Энд» — морковь, то мы сможем продать урожай в городе по справедливой цене, и каждый будет в выигрыше.
Коналл задумался.
— То есть просить фермеров специализироваться в выращивании урожая.
— Да, «специализироваться». И каждый год менять посевную культуру. Вместо того чтобы выращивать пять разных культур, каждый мог бы выращивать по одной. Таким образом, когда настанет время продавать урожай, не будет конкуренции, и покупателю на рынке придется покупать по той цене, которую мы назовем.
Коналл кивнул:
— Идея имеет свои достоинства. Что скажете, Хартопп?
Седоволосый мужчина подавил вздох.
— Думаю, что это непрактичный и упрощенный подход, граничащий с деспотизмом. Нельзя заставить фермера выращивать один какой‑то продукт. Пока они платят ренту, они могут выращивать все, что захотят.
— Да, могут, — ответила Шона, подавляя гнев. — Но стоит попытаться. Я знаю и о других трудностях. Фермеры не склонны испытывать новшества. Потребуется много разговоров со стаканом виски, чтобы достичь единогласия. Наверно, года два уйдет на внедрение идеи в практику. Будем менять конфигурацию полей, и придется потратить немало усилий, чтобы убедить их не засевать землю более чем два года подряд зелеными или белыми культурами. Но в конце каждый из арендаторов получит большую выгоду, если будет «специализироваться». Это позволило бы им сполна платить ренту и еще оставлять себе значительную прибыль.
Шона взглянула на Коналла, не уверенная, что сумела его убедить. Но Боже, он как будто находился под впечатлением.
— А других идей у вас не возникло, пока точили лясы с рыбацкими женами на рынке? — В тоне Хартоппа звучал сарказм.
— Возникли, — ответила Шона. — При сменном земледелии многие фермы засевают простоявшее под паром поле репой и ячменем. По деньгам выход продукции такой же, как от посева пшеницы после простоя поля под паром. Около восьми фунтов с акра. Но удобрение навозом и труд, необходимый для засева парового поля репой, сокращают доход. После пара поле лучше засевать пшеницей.
— Боже мой, — ухмыльнулся Стюарт, — Хартопп, может, и вам не помешало бы сплетничать с рыбачками на базаре.
Хартопп посмотрел на Шону с плохо скрываемой неприязнью.
— И вот еще что, — продолжила она. — Вы должны сдавать фермерам землю в аренду сроком на двадцать лет. Как в Шотландии. Но предыдущий лорд Балленкрифф слышать об этом не хотел.
Хартопп расхохотался:
— Теперь я понял, чего вы хотите. Вы хотите добиться для своего Хьюма Финдли устойчивого положения в поместье. Но вам это не удастся. Если мы начнем сдавать землю в аренду, от бездельников и лодырей нам не избавиться.
Шона застыла.
— Если бы вы так же хорошо знали людей, которые здесь живут, как я, то знали бы, что бездельников здесь нет. Никто в здравом уме не станет вкладывать деньги в землю для процветания другого арендатора. Зачем им вкладывать деньги в чью‑то собственность, если их в любой момент могут с этой земли выбросить? Но если фермер будет чувствовать себя защищенным договором о долговременной аренде, то с большей охотой будет заниматься улучшением своей земли.
Коналл почесал подбородок.
— Дядя никогда не подписывал договоры об аренде, и я считал это ошибкой. По‑моему, это лишь усугубляло противоречия между помещиком и фермерами, разобщало нас, вместо того чтобы объединять для работы на всеобщее благо. И как говорит Шона, это делает фермеров апатичными.
Хартопп налил себе еще чаю.
— Апатия — это наименьшая из ваших проблем в данный момент, доктор Макьюэн. Половина фермеров запаздывает с рентой, а некоторые и вовсе задолжали за несколько лет, как Хьюм Финдли. Разрешить двадцатилетнюю аренду — нелепость. В другой раз она попросит вас о снижении ренты.
