- Кашу ешь, дочка. Мы просто давно с Олегом не виделись и всласть наговорились о разном.
Хорошая обьяснялка, ничем не хуже других. Мол, захочется ещё наедине поболтать, так кто может запретить? Косари-добровольцы, вместе с Иркой тоже подтянулись к завтраку. Шмын, предусмотрительно, выделил по бутылке отвара Олегу и Эдику, чтобы в проблемы не вляпались по молодости. Ира, конечно, блюдёт себя, но горный воздух свободы следует учитывать на всякий случай.
В один из дней, с негласной проверкой, нагрянули проверяющие из Иссыка. Районные агашки, готовые к занудным ежегодным объяснениям председателя, на этот раз дико удивились.
- Куда трава со склонов делась? Неужели академики её скосили?
- Ваши городские от работы скосили, а мои городские на рекорд уже идут!
На самом деле рекорд давно побили, а вот до плана ещё далеко. По крайней мере, скотина при сене зимой будет, одалживаться не надо. Облысевшая часть склонов ласкала взгляд и радовала сельскую душу - давайте, родные, дерзайте. Желательно до самых Яссов! Потом, на вечернем обмывании, главу посёлка подробно допросили, кто чудеса воплощает.
- Так это Старков, внук Аркадий Богданыча у нас геройствует. Хорошо бы наградить по итогам сенокоса, а то неудобно как-то.
- Надо будет, наградим, а тонн тридцать даст, так и к медали представим! Сколько он собирается работать?
Пряник, как и морковка, прекрасно стимулирует молодых, ещё не отравленных материальными благами - так чего этим не воспользоваться? Наобещать можно с три короба, а потом отвертеться. Чай, нет высокопоставленных родственников, чтобы заступиться за парня?
Июль дан богами для отдыха от работы или учёбы. Всё хорошо, наслаждайся погодой, солнышком, природой… А тут, дня через три, выпал снег - совершенно неожиданно и прямо на голову. В Тау-Тургень приехали… Эпштейны! Сама бабушка Виктория в сопровождении мужа и его брата. Профессор из Ленинграда решил воспользоваться отпускными и прилетел в Алма-Ату, чтобы познакомиться с чудо- переводчиком. Лучше бы на Чёрное море съездил - нечего знатных сенорубов беспокоить в самую страду!
- Здравствуйте, родные, - прямо со склона крикнул Шмын, - и чего вам дома не сидится?
- Да, вот решили проверить, чем ты тут занимаешься, - ответила Виктория, - вдруг от рук отбился и плохо себя ведёшь?
Спустившись, Старков выяснил причину столь неожиданного появления - его хотели проверить на соответствие легенде.
- Лёва сказал, что ты мёртвыми языками владеешь, хотелось бы убедиться. Если это так, то могу предложить сотрудничество. Поверь, это будет интереснее, чем косить сено!
- Солнце ещё высоко, поэтому сделаем мудро. Вы поезжайте ко мне домой, отдохните, в саду погуляйте. А я ближе к вечеру вернусь, тогда и поговорим.
Проситель, пытающийся убедить доводом 'интереснее', сразу себя выдаёт. И если поставить его на место - можно кое-чего добиться для себя. Вернув профессора на бренную землю, Старков вынудил бедолагу мучаться от нетерпения, заодно разжевав кто в доме хозяин. И себе отгрыз время на обдумывание - переводы с этрусского следует 'продать' как можно дороже. За них и нобелевку можно отхватить под соусом 'поэзия древних этрусков'. Это намного круче, чем вирши какого-нибудь диссидента Бродского или проза того же Солженицына!
Вечернее толковище началось с попытки перевода. Только неясно, как же ленинградский Эпштейн проверит правильность текста? О чём Олег сразу и спросил.
- Будем исходить из логичности и соответствия историческому периоду.
- Ну ладно, но напомню, что латинский - это тот же этрусский, но базово являющийся слэнгом сабинян и латинян.
Грубо говоря, три племени объединились в одно: два народца свинопасов и козогонов, и социум высокоразвитых потомков троянцев. Понятно, что культурную культуру поделили на всех, называя себя римлянами по месту прописки. Но существовавшее большинство, хоть и позаимствовало написание букв, однако пользовало свою устную словесность. Чисто этрусские обороты, были непонятны простякам с окрестных холмов и очень неудобны для ассимилирования в бытовую речь. Так и остался дуализм класса написания кириллицей персидских слов. А за сотню лет и знатоков не осталось, кроме жрецов. Со временем и те перестроились, не имея практики и развития языка.
Первый же текст, после некоторого раздумья, полился сам собой - чему даже Шмын удивился. Неужели, настолько сильно умение 'понимать всех', подаренное предками? Как же этим воспользоваться?
- Поразительно, но похоже на правду, - растерялся Борис Борисович.
- Тогда расскажите, пожалуйста, что случилось в Русском Музее, - попросил Старков, - а то в газете совсем кратко и ничего не понятно.
- Извини, но не имею права, - попытался откорячиться языковед, - давай лучше ещё один текст переведём.
- Не лучше, Борис Борисыч, баш на баш или забываем об этрусках навсегда!
Угроза прозвучала вполне серьёзно - явно было, что парню все эти древние до фонаря.
- Олег, но я действительно не могу, а ты можешь.
- Ошибаетесь, уважаемый, впрочем неволить не смею. Давайте лучше чай пить, а древности оставим древним. Тем более, что мне рано вставать завтра.
Важно сохранить твёрдость, иначе ничего не добьёшься. А профессоров, желающих получить помощь в переводе с пралатинского, полно по всему миру! Впрочем, Эпштейн решил, что каприз назавтра пройдёт и тоже решил держать марку. Всех сотрудников музея обязали, правда устно, не распространяться по поводу инцидента.
Ранним утром Борис Эпштейн пошёл в атаку. За завтраком он обрисовал столь золотые горы, что они явно светились алмазами. Научная карьера, возможный переезд в Ленинград (в интернат для одарённых), покровительство языковедов, приобщение к культуре и интеллектуальному обществу.
- Спасибо, конечно, но всё это неинтересно. Ни карьера, ни общество, ни покровительство. Суета и рутина.
Трудно обьяснить людям, что свои жизненные приоритеты могут быть гораздо интереснее чьих-то там. Профессор не понимал суть отказа от столь сладкого набора плюшек.
- Да любой парень в твоём возрасте об этом мечтает!
- Ещё одна чепуха. В моём возрасте мечтают в футбол гонять классно и дурака валять чаще. А карьера интересна лишь карьеристам и прочим неудачникам.
Оп-ля-ля, приехали! Это кто же здесь неудачники?
- Расслабьтесь, дружищи Эпштейны. Всё просто, мне хорошо и ничего менять не собираюсь. Я даже школу бросил, чтобы все отстали с предложениями ухудшить мою жизнь. Она у меня одна.
И как с таким бороться, если он своей удачи не видит? Как убедить заняться переводами за просто так? Ради академической славы Бориса Борисовича. Наезды ещё продолжались, но Старков доел и ушёл на гору. Вечером попытка убедить снова провалилась, отпускное время тикало, а доводы иссякли. Пришлось, по секрету, рассказать что случилось в запаснике.
Среди разных экспонатов давно хранился перстень, который не могли отождествить ни с одной культурой. Камень зелёного цвета имел форму сплющенной пирамиды, внутри на золоте было выгравировано какое-то слово на неизвестном языке. Алфавит походил на санскритский. Ходила легенда, что это Перстень Власти и тот, кто его оденет - сможет повелевать миром! Вот и повадились высшие партократы в музейный подвал. Только с ними случались несчастные случаи со смертельным исходом. Перстень пробовали изучать, но ничего не добились - пришлось вернуть на место. Последнюю попытку овладеть ценностью произвёл кандидат в ЦК КПСС, курирующий культуру. Но стоило ему прикоснуться к артефакту, чтобы взять его в руки, как отказало сердце - инфаркт!
Олег, из благодарности, возобновил переводы…
Ничто не вечно, засобирались и Эпштейны. Несколько коротких текстов, даже переведённых, не
