— Дорогой, мой рот на замке.
— Надеюсь, не навсегда.
Позвони психоаналитику, скажи, что город достанется мормонам.
У смелых людей смелые речи.
Я имел дело с черными, когда ты с крашеной физиономией еще гонялся за зебрами.
— И как вам живется с гангстером под боком?
— Ты серьезно? Самое спокойное место в этом районе.
Музыка — такая штука, которую в руки не возьмешь, как футбольные карточки.
— Вы играете на бирже?
— Не просто играем, мы выигрываем.
Тони, я могу спросить? Если вопрос щекотливый, скажи. Насколько правдив «Крестный отец»?
— По-моему, это плохо.
— А поконкретнее?
— Есть хорошо, а есть плохо. Это — плохо.
— Знаешь, я люблю смотреть на вещи положительно.
— Ты только так говоришь. Чаще смотришь отрицательно.
— Опять разболелась спина.
— После забега на десять метров?
Как ты умеешь сводить жизнь человека к двум-трем словам!
Красивый мальчик. Точно твой?
— Я думаю, за секс не следует наказывать.
— В этом я с тобой согласен, за секс не следует наказывать. Но за разговоры о сексе за завтраком следует наказывать.
— Сейчас девяностые, и родители должны говорить о сексе с детьми.
— Тут ты ошибаешься! Это там девяностые, а в этом доме — пятьдесят четвертый.
— Энтони, посмотри, кто там.
— Я ем.
— Если ты не встанешь, и не посмотришь, кто там, тебе будет нечем есть.
Отвечай мне как Иисусу Христу, если солжешь, твоя мать умрет от рака глаз!
Плохое настроение бывало у многих великих людей: Винстон Черчилль перед завтраком выпивал виски. Наполеон тоже был постоянно не в духе.
Когда я был маленьким, меня интересовало, почему никто не собирает молитвенные карточки. Бейсбольные собирали все. За Хонуса Вагнера платили тысячи баксов, а Иисус Христос был даром никому не нужен.
Я как царь Мидас, только наоборот — все к чему я прикасаюсь превращается в дерьмо.
— Не могу оторвать задницу. Извини за мой французский.
— Ты француз?
— Это такое выражение.
Если бы я себя уважала хоть капельку, я бы давно отрезала тебе член.
