особых трудностей. Надеюсь, у окружного прокурора не будет возражений?
Ответ последовал не сразу. Судья Мэнтон достал из кармана портсигар в расшитом золотом шелковом чехле, вынул из него сигарету и прикурил. Выпустив в потолок два столба дыма подряд, он вдруг приблизился к мистеру Легу и, глядя ему прямо в глаза, быстро заговорил тихим голосом:
— Не знаю, мистер Лег, будет ли возражать окружной прокурор, но я точно буду. В списке дел, назначенных к слушанию, уже вряд ли найдется место для еще одной отсрочки — разве что только для тех, что имеют реальные основания. У вас был месяц на то, чтобы подготовить дело и разыскать свидетелей. Разумеется, вы можете прийти в суд и подать заявку на отсрочку слушания вашего дела, но, мой дорогой Лег, как частное лицо, я бы не посоветовал вам слишком рассчитывать на это.
Судья Мэнтон вдруг замолчал, выпустил в воздух третий столб дыма и, резко развернувшись, пошел прочь.
— Ишь ты! — выдохнул в крайнем изумлении мистер Лег. — Провалиться мне на месте, если на Мэнтона не пытаются надавить так же, как на Дика Хэммела!
Господи, как бы я хотел вывести вас всех на чистую воду!
Весь путь до дома — расстояние ни много ни мало в две с лишним мили — он прошагал пешком, вглядываясь в лица прохожих в надежде встретить Патрика Каммингса. На этот раз мистер Саймон Лег был настроен куда как серьезно — если прошагал две с лишним мили, когда достаточно было только поднять палец, чтобы остановить любое стремительно пролетавшее мимо такси.
Придя на следующее утро в офис, мистер Лег первым делом рассказал Дэну о своем разговоре с судьей Мэнтоном. За ночь его негодование только возросло, теперь он сомневался в праведности самой полиции и даже органов правосудия.
— Нет, ты представь! — возмущался он. — Они готовы лишить человека жизни, лишь бы только спасти доброе имя одного из своих друзей! А возможно, тут замешаны политики. Только что бы это ни было, все это дурно пахнет! Я не мог представить, что Дик Хэммел на такое способен, а теперь, когда сам судья…
— А меня, сэр, это не удивляет, — заметил Дэн. — Я уж было собирался сказать вам, да только тогда в этом не было проку. В общем, единственная наша надежда — это кинотеатры. В нашем распоряжении их десять тысяч. Мы разослали письма по всему Нью-Йорку, беспокоит только то, что он мог сбежать в Сан- Франциско.
— Или вообще мертв.
— И такое возможно, сэр. Но будем надеяться, что нет. Ради Маунта.
— Итак, давай определимся. В нашем распоряжении осталось всего шесть дней. Я намереваюсь вызвать Дикинсона — пусть задействует как можно больше людей.
Не знаю, Дэн… Если честно, я почти готов сдаться.
А еще через некоторое время начались телефонные звонки. Вопросы на другом конце провода сыпались самые разные — от количества волос на голове Патрика Каммингса до цвета шнурков на его ботинках. В конечном счете Дэн распрощался с мыслью оставить офис и весь день просидел за своим рабочим столом с прижатой к уху телефонной трубкой. Лишь в конце дня он сделал два собственных звонка: один матери — чтобы предупредить, что не придет сегодня ночевать, а другой — в мебельную контору на Четырнадцатой улице. Часом позже мистер Лег, до которого из соседней комнаты донесся какой-то непривычный шум, выглянув за дверь, обнаружил там человека, устанавливающего кушетку с матрасом и подушками.
— Это мой заказ, сэр, — объяснил Дэн изумленному шефу. — Буду ночевать здесь и отвечать на телефонные звонки.
После этого он начисто отказался покидать офис, куда ему доставляли еду из ближайшего ресторана. По правде говоря, Дэна мучили угрызения совести — теперь он начал бояться, что ошибся, не сказав шефу о своих вполне обоснованных подозрениях. Впрочем, он пытался утешить себя, представляя, как шеф посмеялся бы над ним.
Но бедный юноша мучился, понимая, что его желание славы подвергало опасности жизнь невиновного человека. Теперь вся его надежда была на телефон. Неужели не сработает? Всякий раз, когда раздавался звонок, нервы его напрягались до предела.
На следующий день мистер Лег пошел в суд с просьбой о двухнедельной отсрочке слушания дела, заручившись перед этим согласием окружного прокурора.
Однако судья Мэнтон отверг прошение, и адвокат покинул здание суда в ярости.
До суда оставалось всего пять дней.
А тем временем из кинотеатров поступило несколько ложных сигналов. Большинство из них оказались явными ошибками, но по одному из звонков Дэну пришлось сорваться и срочно выехать в Стэмфорд.
Прибыв на место и зайдя в кабинет управляющего, он застал его за беседой с рыжеволосым коротышкой-ирландцем, чье имя и впрямь оказалось Патрик Каммингс. Однако это определенно был не тот человек, которого они искали.
— Вы вообще-то читали описание? — возмутился Дэн.
— Конечно, — ответил управляющий. — Но я боялся что-нибудь упустить.
— Да вы просто болван! — бросил на ходу молодой человек, торопясь выскочить на улицу, чтобы успеть на следующий поезд до центра.
Это произошло днем в понедельник, а суд был назначен на среду.
В тот же день, но чуть позже мистер Лег подошел к столу Дэна. Юноша сидел у телефона, глубоко погруженный в созерцание какого-то предмета, лежавшего перед ним на столе. Склонившись пониже и заглянув ему через плечо, мистер Лег увидел белый клочок бумаги с выведенными от руки словами: «Bonneau et
Mouet — Сухое», а чуть подальше — увеличенную фотографию мужчины.
Ткнув в нее пальцем, мистер Лег удивленно спросил:
— На что она тебе?
От неожиданности Дэн подпрыгнул на месте.
— Я… я, сэр, не знал, что вы здесь… — пробормотал юноша, покраснев. — Я… просто смотрел на нее. — Он попытался улыбнуться. — Так сказать, изучал человеческую натуру.
Адвокат усмехнулся:
— Знаешь, Дэн, со стороны можно подумать, что у тебя не все дома.
— Да, сэр. — Юноша убрал фотографию и клочок бумаги в карман.
Адвокат еще раз смерил его подозрительным взглядом и ушел к себе.
Наступило утро вторника, дня, предшествующего суду. Дэн не поднимался из-за стола весь день и вечер.
Телефон буквально разрывался на части от звонков, и, всякий раз снимая трубку, Дэн едва мог удержать ее около уха — так дрожали от волнения его руки. Всякий раз ему казалось, что сейчас он услышит долгожданные слова, но этого не происходило.
На следующее утро в десять часов Уильям Маунт, обвиняемый в убийстве жены, предстал перед судом.
Зал не был переполнен, как это бывает во время слушания громких дел, и все же здесь собралось изрядное число любопытных, дружно вывернувших шеи, когда в зал ввели подсудимого. Наружность Маунта несколько изменилась за месяц, прошедший с того дня, когда в этом же зале он предстал перед судьей Мэнтоном и заявил, что невиновен.
Лицо его теперь сделалось чуть бледнее, щеки — более впалыми, однако он по-прежнему сохранял абсолютно безразличный вид, а в глазах застыло отчаяние без малейшего проблеска надежды.
Мистер Лег начал с того, что еще раз попросил об отсрочке слушания, мотивируя свою просьбу тем, что не смог разыскать своего самого главного свидетеля.
Окружной прокурор Торнтон, как представитель обвинения, от комментариев воздержался. Судья Мэнтон отклонил просьбу, сказав, что у защиты было достаточно времени, чтобы подготовить дело.
Слушание началось с показаний свидетеля — молодого человека, первым прибежавшего к месту убийства на крики Маунта и заставшего его над телом жены с ножом в руке. Его показания, вкупе с показаниями других жильцов, а также полицейских, заняли весь день.
Около шести вечера был объявлен перерыв в слушаниях, и, вернувшись в офис, мистер Лег нашел там Дэна, по-прежнему сидящего за столом и в молчаливой задумчивости глядящего на телефон.
