ними, узнать, где они их держат.
— Кирилл, ничего не выйдет. Мейер не дурак, мы не сможем сейчас ничего сделать — он держит нас за горло. Нужно время.
— Черт...—Я сел в кресло, взял апельсин. Затем со злостью запустил его в стену. Сергей молчал.
— Скажи, как все это получилось? — спросил я. Меня трясло, мне жутко хотелось сорвать на ком-то злость. — Как же твоя магия, все эти твои трансерфинги и кастанеды? Выходит, все это ничего не стоит?
— Кирилл, нас просто переиграли. И переиграли красиво. Я ошибся, не смог почувствовать опасность. Слишком неравными были силы — Мейер подключил к этому весь свой Орден. А это десятки, сотни людей. Он просто оказался сильнее меня. События развивались так, как хотел он. Шаман предупреждал, что у меня два крыла: черное и белое. Я оказался слишком глуп и не понял его. Думал, что он говорит именно обо мне, о грязи в моей душе. О том, что мне надо стать лучше, чище. Речь же шла совсем о другом, о том, что меня вели две силы: мое намерение и намерение Мейера. Поэтому нам так легко удалось найти профессора, поэтому мы выжили. Но приз достался Мейеру — потому что он был игроком, а мы — марионетками.
— Хорошо, что теперь делать? — спросил я.
— Ждать, — ответил Сергей. Немного помолчав, добавил: — Все будет хорошо, Кирилл. Вот увидишь. И прости меня — это я недоглядел...
Этот вечер оказался одним из самых плохих в моей жизни. Хуже всего было то, что мы ничего не могли сделать — как найти девушек в огромном городе?
— Я мог бы их найти, — ответил Сергей на мой вопрос. — Но сейчас мы слабее, и это ни к чему не приведет. Мы обязательно проиграем: в самый ответственный момент что-то пойдет не так. Не торопись, дай мне возможность вытянуть ситуацию. Я знаю, как это сделать.
— Ну, а сейчас? Что нам делать сейчас?! Сидеть и ждать?
— Давай сходим поужинаем? — предложил Сергей и неожиданно для меня улыбнулся.
— И ты сейчас можешь думать о еде?! — даже не поверил я.
— Кирилл, вспомни, что я рассказывал о цепочках событий. Сейчас мы в минусе, и наши стенания не смогут нам помочь ни на йоту. Наоборот, чем больше мы злимся и нервничаем, тем глубже погружаемся в яму. Я понимаю, что тебе нелегко сейчас быть оптимистом. Но это нужно: мы должны выйти на плюсовую ветвь, должны переломить негатив. Сейчас ты злишься, и этим тянешь на дно нас обоих, понимаешь? Переломи себя: расслабься, почувствуй оптимизм. Ну, давай — это просто нужно. Через силу.
— Ты это серьезно? — Я внимательно смотрел на Сергея.
— Да. Плюс идет к плюсу, минус к минусу — таков закон симпатии. Пессимисты всегда проигрывают. Поэтому нам нужно просто взять себя в руки и настроиться на новый раунд игры. И увидишь, Сила обязательно подкинет нам шанс. Мы выкрутимся.
Я ничего не ответил. Некоторое время мы сидели молча, я разбирался со своими чувствами. Умом я понимал, что Сергей прав. Понимал и то, что не имею права ни в чем его винить, — хоть он и взял на себя всю ответственность за случившееся. Я ведь тоже был рядом и тоже не смог ничего заподозрить. Так что я виноват в случившемся ничуть не меньше Сергея.
— Расслабиться, пожалуй, я сейчас все-таки не смогу, — произнес я, взглянув на него. — Но от ужина не откажусь. Голодный человек — плохой воин.
— Для начала сойдет и это, — ответил Сергей.
Ужин и в самом деле подействовал на меня благотворно — на сытый желудок все не казалось уже таким мрачным. Да, Мейер нас «сделал». Ничего, отыграемся. Будет и на нашей улице праздник.
После ужина мы вернулись в номер. Я сел в кресло, взглянул на расположившегося напротив Сергея:
— Скажи — если мы слабее, то как сможем переиграть Мейера? Он ведь все время будет выигрывать?
— Мейер подключил силу своего Ордена. У меня Ордена нет. Но потоков в этом мире много, и к ним, при желании, можно подключаться. Мейер — сатанист, магистр Ордена Люцифера. Как думаешь, кто может противостоять силе этого Ордена?
— Даже не знаю... — пожал я плечами. — Церковь?
— В точку, — согласился Сергей. — Можно поразному относиться к Церкви — верить или нет, считать ее эгрегором, маятником или чем-то еще. Но факт в том, что христианская Церковь обладает очень большой силой. Именно это и может нам помочь.
— И что, нам придется искать священника?
В моем голосе явно чувствовалось сомнение. Сергей улыбнулся:
— Не обязательно. Подключение к потоку — это настройка. Состояние души. Каждый поток имеет свои атрибуты. Можно подключаться через них — например, ходить в церковь, причащаться, исповедоваться, вести жизнь истинного христианина. Но это долгий путь, к тому же он не всегда работает. Можно превратить свой дом в храм, увешать все стены иконами, носить пудовый крест — и при этом быть бесконечно далеко от Бога. Суть в том, что основой приближения человека к Богу является его сердце. А точнее, его чистота. Связь с Богом идет именно через сердце, через сердечные чувства. Есть два уровня: внешний и внутренний. Внешний — это атрибутика. Она помогает настройке, но не является определяющей. И внутренний — это сердечные чувства. Православие — я в данном случае буду говорить именно о нем — очень чистое в своей сути, в своих основах. Если приходит погрязший в грехах человек, ему придется пройти долгий путь очищения — только тогда он сможет непосредственно соприкоснуться с Богом, ощутить то, что называют нисхождением Святого Духа. То есть происходит сонастройка: Бог не будет опускаться на уровень нашей грязи. Но мы, если захотим, можем подняться до уровня его чистоты. Чем чище человек, тем легче ему сонастроиться. Максимальный уровень чистоты доступен лишь святым. Нам до этого, конечно, как до Марса, — Сергей мягко улыбнулся. — Но какая-то степень сонастройки доступна и нам.
— Ну, и что это значит конкретно? — поинтересовался я. — Что я должен делать — встать на колени и помолиться? Обещать не грешить?
— Это не так просто объяснить... — Сергей задумчиво потер переносицу. — Ты же знаешь, что рукопашному бою не учатся за один день. Так и здесь — все приходит с опытом. Конечно, бывают случаи, когда человек разом поднимается на высшие уровни духовного подвига. Но чаще это происходит перед лицом смерти: скажем, от человека требуют отречься от веры, он не отрекается, в итоге погибает, становясь мучеником. Нас, думаю, это пока не устраивает, верно?
— Само собой, — хмыкнул я.
— Значит, сонастройка должна быть плавной, постепенной. Скажи, что главное в православии?
— Верить, наверное? — предположил я.
— Самое главное в православии — это покаяние. Я бы сказал, что вера начинается с покаяния и им же заканчивается. Покаяние, смирение, отсутствие гордыни — прямой путь к Богу.
— Ив чем я должен каяться? — Слова Сергея о покаянии мне не понравились. — Не думаю, что у меня так уж много грехов.
— Вот это и есть гордыня,—ответил Сергей. — Путь к Богу лежит через полное отречение от себя, от признания за собой каких бы то ни было заслуг. Опять же, осознание своей греховности приходит не сразу, для этого сердце должно хоть немного очиститься.
— Сложно это, — вздохнул я. — Как-то не прииык я каяться.
— Я и не прошу тебя об этом. Покаяние должно быть искренним, сердечным. Здесь недопустимо лицемерие. Просто попробуй, засыпая, поговорить с Богом. Искренне. От всего сердца. Попроси Его помочь спасти Ольгу и Вику. Попроси провести тебя по правильному пути. Попроси прощения за свои ошибки — например, за то, что произошло в сельве. Ведь убийство, каким бы они ни было, — очень большой грех.
— Но мы защищали себя! — возразил я.
— Я понимаю. Тем не менее, это грех, и за него надо просить прощения. Просто начни, попробуй почувствовать Бога. Обращайся к Иисусу, к Богоматери. К святым — если знаешь кого. Проси помощи. Вот увидишь, они помогут. При этом верь в эту помощь — это очень важно.
— Даже не знаю... Получится ли у меня?
