Сладкая жизнь

пропитанные чесночным духом? Запеченного фазана? Перепелку с виноградом? Со своего места я хорошо видел кухню, находящиеся в непрерывном движении белые фигуры поваров и блеск медных сковородок. До меня доносилось шкворчание жарящегося мяса и запах запекающегося в масле картофеля. Мимо промчался официант, высоко неся поднос с блюдом, охваченным пламенем. Телячьи почки flambe[22]. За ним проследовал Луи, бережно держащий пыльную бутылку. К нашему столику тоже приближался официант.

Если сомневаешься, говаривал мой дядюшка Уильям, заказывай фуа-гра. Я решил последовать его совету, тем более что фуа-гра считается местной классикой. Гусиную печень в ресторан поставляет уже второе поколение одной семьи, а результат, как говорят, заставляет восторженно ахать даже самых привередливых гурманов. Да, я начну с фуа-гра, а потом попробую жареного цыпленка.

Когда официант доставил мой заказ, я решил было, что он ошибся. Нас было четверо, и все мы решили попробовать разные закуски, но моей порции с лихвой хватило бы на всех четверых. Толстые розовые ломти с тонкими прожилками желтоватого гусиного жира подавались с теплыми кусками поджаренного на гриле багета. Остальные получили по столь же полной тарелке морских гребешков, деревенской ветчины и escargots[23]. Еще одна корзинка с горой теплого хлеба предназначалась на тот случай, если первой нам не хватит.

Назовите это неумеренной жадностью или гипертрофированным чувством ответственности, но я попробовал все блюда и должен сказать, что никогда в жизни не ел лучшего обеда. К сожалению, впереди меня ждало еще горячее. Постепенно я начинал понимать, как Антуану удавалось поддерживать такой выдающийся вес.

Мне рассказывали, что свою карьеру он начинал как chef particulier, повар в частном доме. Могу представить, в какое горе он поверг семью своих нанимателей, когда объявил, что намерен открыть собственное заведение на рю дю-Вер-Буа.

Только две вещи могли отвлечь Антуана от любимого дела: скачки и обожаемые им женщины. Своих любимых клиенток он непременно заключал в пахнущие чесноком объятия и гладил их по щекам горячими, как плита, пальцами. Надо сказать, дамы нисколько не возражали. Они любили Антуана. Однажды у прославленной на весь мир красавицы в дамской комнате случилась какая-то техническая неприятность с поясом, который поддерживает чулки. На помощь она призвала не другую женщину, а самого Антуана. Он вернулся на кухню, восторженно качая головой и изображая руками в воздухе загадочные фигуры. «Какие бедра, — весь вечер бормотал он себе в бороду. — Какие изумительные бедра!»

Вышло так, что мое второе блюдо оказалось еще больше первого. Заказывая курицу, я просмотрел в меню очень важное слово «entier»[24]. Мне принесли целую птицу с блестящей, золотисто-коричневой корочкой, сочную и крутобедрую. Официант разделал ее с бесподобной ловкостью, которой мне никогда не удавалось достичь дома (у моих куриц кости почему-то всегда оказываются в неправильных местах). Он положил половину этого великолепного создания мне на тарелку и пообещал не дать второй половине остыть к тому времени, когда я справлюсь с первой. К курице полагалась высокая горка pommes frites — тонких, как спички, и при этом пухлых и хрустящих ломтиков.

Это покажется невероятным, но, пока мои друзья возились со своими куропатками, я справился с первой частью курицы, от второго же раунда, к крайнему удивлению официанта, мне пришлось отказаться, признав свое полное поражение. Он не сдавался и еще какое-то время соблазнял мне десертами. Лесная земляника? Мороженое с пралине? Ананас размером с футбольный мяч в вишневом ликере?

В конце концов мы заказали по чашечке кофе и договорились о послеобеденном визите на кухню, которая, я надеюсь, когда-нибудь будет признана национальным памятником. На ней орудуют Биби, Диди и Нини, каким-то чудом умудряющиеся готовить огромное количество превосходной еды при почти полном отсутствии современного оборудования. Двадцать или тридцать помятых жизнью сковородок висят над черной от старости чугунной плитой, установленной еще в 1920 году. Правда, за последние семьдесят лет конфорки, прогоревшие до дыр, приходилось менять дважды. Топится этот антиквариат дровами — старым, хорошо высушенным дубом. Вот, собственно, и все. Никаких микроволновок. Никаких сверкающих, компьютеризированных духовок. Никакой нержавеющей стали. С главным редактором отдела кухонь «Дома и сада» здесь случился бы удар.

Но ведь все это работает — так зачем же менять? Да поменять и невозможно. В самом конце карьеры Антуан согласился продать свой ресторан только с двумя условиями. Первое — чтобы внутри все оставалось по-прежнему: стертая плитка на полу, кривобокая печка, потрескавшиеся стены и прочее. То же касается и кухни: лучшие продукты, простые рецепты, щедрые порции. Второе условие заключалось в том, что после его смерти новые владельцы должны были позаботиться о вдове.

Смерть Антуана давно превратилась в легенду. Известно, что он терпеть не мог докторов и лекарств. Когда великий повар заболел, друзья наперебой умоляли его обратиться к лучшему парижскому врачу. Антуан категорически отказался. В таком случае, сказали друзья, доктор сам придет в ресторан и осмотрит тебя.

Если вы подошлете ко мне врача, заявил Антуан, я его убью. Но болезнь становилась все серьезнее, а друзья все настойчивее, и вот однажды они все-таки привели в ресторан врача, который, несомненно, проявил себя настоящим храбрецом. Они вошли и обнаружили, что в зале нет никого, кроме Антуана. Тот сидел за столом, а перед ним стоял полупустой стаканчик кальвадоса и лежал заряженный револьвер. Антуан был мертв: он скончался от сердечного приступа.

Не знаю, правда ли это, или на самом деле Антуан мирно умер в версальской клинике. Зато я абсолютно уверен, какая версия больше нравится мне и наверняка больше понравилась бы самому Антуану. Умирать лучше дома.

,

Примечания

1

Очень серьезные (фр.).

2

Вельможи (фр.).

3

Я не знаю что (фр.).

4

Игра в шары (фр.).