Солнце жизни рассеивает ночь смерти. Отныне для каждого, кто стремится идти за Светом, открываются врата Вечности. Мы умираем с Ним и с Ним воскреснем. Наше тело восстанет из могилы, повинуясь властному призыву Царя Славы, вочеловечившегося ради нас и победившего смерть.
ПЯТИДЕСЯТНИЦУ ПРАЗДНУЕМ
Осенью 112 года правитель малоазийской провинции Плиний посылал очередное письмо-донесение в Рим императору Трая-ну. В этом письме Плиний жаловался, что в управляемой им области храмы стоят почти совсем заброшенные, а жертвенное мясо уже не находит покупателей. Он объясняет это явление влиянием христианства. «Не только города, но и села и деревни, — пишет он с огорчением, — охвачены заразой этого суеверия». Современник Плиния Корнелий Тацит утверждает, что около 64 года в Риме было «огромное множество» последователей нового учения. Свидетельства «Деяний Апостольских» и археологии показывают, что в течение нескольких десятилетий после евангельских событий сотни тысяч человек присоединяются к Церкви в Палестине, Сирии, Египте, Малой Азии, Греции, Италии, Африке и Галлии. Таким образом, мы видим картину необыкновенно быстрого распространения Евангелия в первые века христианства. Эта картина становится еще более удивительной, если принять во внимание затруднительность сношений между различными странами в древнем мире и то, что каждая книга ввиду отсутствия книгопечатания создавалась долгим и кропотливым трудом.
Но история Церкви не знает более поразительного события, чем то, которое связано с началом благовестил и которое совершилось спустя пятьдесят дней после крестной смерти Христа.
Был праздник Пятидесятницы, и Иерусалим наполняли многочисленные богомольцы, собравшиеся со всех концов Римской империи. Внезапно среди них пронесся слух, что ученики Иисуса из Назарета, Который был недавно казнен по приказу прокуратора и проискам первосвященников, проповедуют о Его воскресении из мертвых и о том, что Он есть истинный Избавитель мира — Мессия. И такова была сила слов этих людей, что в тот же день сотни иудеев крестились во имя Иисуса.
Для иерусалимских священников и старейшин появление апостолов, их проповедь и бесстрашие перед лицом угроз были непостижимы. Ведь так недавно рыбаки бросили своего Учителя и разбежались, когда Его уводили связанным. Откуда у Петра, который малодушно отрекался от Иисуса, явилась такая твердость и смелость? Кто мог вложить в уста простых галилейских крестьян слова неотразимой убедительности и таинственной власти? Правда, тело Иисуса Назарянина исчезло из гроба, и воины, охранявшие пещеру, рассказывали о необыкновенном явлении, сопровождавшем это исчезновение. Но их подкупили, а ученики не давали о себе знать в течение нескольких недель. Они верили в воскресение Учителя, но не решались говорить об этом открыто. Они скрываются и запирают свои двери, опасаясь врагов. И вдруг такая неожиданная перемена, такие ошеломляющие события…
То, что совершилось в Иерусалиме в праздник Пятидесятницы, действительно выходило за пределы земного понимания и обычных мерил. В Сионскую горницу вошли простые галилеяне, робкие, еще полные недоумений и иллюзий, а оттуда вышли вестники вселенской Истины, готовые «идти и научить все народы…». Когда над апостолами вспыхнули языки божественного пламени, в их сердца проник огонь Св. Духа. Теперь они полны мужества и решимости и открыто, перед огромной толпой проповедуют о воскресении Иисуса Распятого, называя Его Мессией — Христом.
Таково было действие Духа Божия, Утешителя, обещанного Господом; чудо Пятидесятницы есть явление силы Его; Бог почил на Своей Церкви. Вездесущий и все исполняющий пришел и вселился в человеческие сердца. Творец соединился со Своей тварью.
Но можем ли мы сказать, что после Пятидесятницы в Иерусалиме Он более не проявлял Себя?
Нет, день огненных языков был только началом непрерывного нисхождения Духа Божия в человечество. Его силой совершаются бесчисленные чудеса. Разве не чудом была — вся деятельность апостола Павла? Слабый здоровьем, тщедушный, он совершал то, что не под силу обыкновенному человеку. Проходя сотни километров по тяжелым дорогам, неоднократно подвергаясь смертельной опасности, сопровождаемый преследованиями толпы и римских властей, а также недоверием приверженцев старого закона, он насаждал церкви по всему Средиземноморью — от Малой Азии до Испании.
Эпоха борьбы христианства и язычества хранит немало примеров того, как люди, укрепляемые Духом Святым, проявляли подлинные чудеса героизма и стойкости. Какими естественными причинами можно объяснить мужество Бландины, Фелицитаты, Перепетуи и сонма других женщин-мучениц?
После официального торжества христианства язычество стало проникать в него под видом лжеучений. На протяжении веков многоликая ересь потрясала Церковь. К этому бедствию прибавлялось падение христианских нравов, происшедшее от тесного контакта с язычниками и поверхностной христианизации масс. Это были годы великих соблазнов, когда изгонялись такие светильники веры, как Афанасий Александрийский и Иоанн Златоуст, но и тогда в Церкви не прекращалось благодатное излияние Духа. В суровой Фиваиде, среди песков Египта, Синая и Сирии скрывались те, кто в годы упадка сохранял знамя истинной жизни, жизни в Боге. Перед нами проходит целая плеяда великих подвижников, познавших радость посещения Божия.
«Я молился о вас, — говорил прей. Антоний своим ученикам, — да сподобитесь и вы получить Того великого огненного Духа, Которого получил я… Он, когда принят будет, откроет вам высшие тайны, отгонит от вас страх людей и зверей — и будет у вас небесная радость день и ночь и будете в этом теле, как те, кои уже находятся в Царствии Небесном». Вот поистине яркое свидетельство о неиссякаемой Пятидесятнице в истории Церкви! Вновь и вновь совершается таинственное соединение Творца и твари. Это соединение есть полное слияние, «срастворение с Духом Утешителем», по словам преп. Макария Египетского. Это есть неизреченное блаженство, высший предел в странствии человека от земли к Небу. Жажда этого «срастворения» побуждала людей на подвиги самоотречения, ради этой жемчужины «продавали все, что имели». О том, как велика была эта жажда, можно видеть из молитвы блж. Августина — человека, стоявшего на грани древнего мира и мира средневекового:
«О, Ты, Божественная любовь Отца всемогущего и всеблаженного Сына святое общение, всесильный Утешитель-Дух, печальных всемилостивый Утешитель! Войди всемогущею силою Твоею внутрь сердца моего и мрачные в нем места от нерадения моего освети светом сияния Твоего и изобилием росы Твоей сотвори их плодоносными. Воспламени спасительным пламенем силы ослабевающего сердца моего и, освящая, попали огнем все греховное в мысли и теле.
Напои меня потоком сладости Твоей и научи меня творить волю Твою, потому что Ты — Бог мой. В ком Ты обитаешь, в том творишь жилище Отцу и Сыну. Блажен тот, кто Тебя удостоится принять, потому что с Тобою в нем Отец и Сын сотворят Себе обитель.
Прииди, Утешитель скорбящей души, Помощник в печали. Прииди, Очиститель скверн, Врач язв. Прииди, Крепость немощных, Откровение тайн, смиренных Наставник, гордых Низложитель. Прииди, плавающих путеводная Звезда, всех живых Красота, умирающих единое Спасение. Прииди, Пресвятой Дух, и помилуй меня. Сделай меня достойным Тебя и сойди милостиво ко мне, чтобы мое ничтожество явилось благоугодным пред Твоим могуществом, по множеству щедрот Твоих, о Христе Иисусе, Спасителе моем, Который со Отцем во едином Божестве живет и царствует во веки веков. Аминь».
Если мы проследим дальше, столетие за столетием, то убедимся, что и в пору средневековья не прервался живой союз Неба и земли. Святые отцы и учители Церкви все яснее и определеннее высказывали мысль о том, что «обожение» есть конечная цель всего человечества. «Бог, — говорит преп. Максим Исповедник, — на то и создал нас, чтобы мы соделывались общниками Божественного естества и причастниками Его присносущности». Вслед за св. Афанасием преп. Максим видит залог этого в том, что Бог вочеловечился ради нас и освятил человеческую природу.
Среди свидетелей о непрестанном и живом общении Бога с человечеством мы находим людей самых разных призваний, положений и характеров. Св. Афанасий, блаж. Августин, Максим Исповедник, св.
