Он молчал, потупившись.
– Что в ней такого? Она в постели лучше, чем я? Хотя в какой постели? Вы и в постели-то никогда не были. Только батареи в подъездах протирали.
Он с удивлением посмотрел на меня, но ничего не сказал.
– Ты для нее лишь очередной кобель. Были и до тебя… А после тебя будут другие, с тобой она лишь утолила любопытство…
От этих слов Денис вздрогнул, как от удара, но продолжал молчать.
– Тебя всегда тянуло на смазливых идиоток! Помнишь Оленьку?
– Помню.
От злости чуть не крикнула, что это я ее убила. Как хотелось всю правду выплеснуть ему в лицо, но я вовремя заткнула себе рот.
– Она мертва. Я больше не вспоминаю о ней, – грустно ответил он. – Не трогай мертвых.
Нечто суеверное шевельнулось в душе. Он прав: лучше Оленьку не тревожить, а то как бы она не пришла навестить меня ночью.
– Ладно, Оленьку трогать не будем. Пошли укладываться. Я устала и хочу спать.
– Да, дорогая, все как ты хочешь. Извини, дорогая, что не доставил тебе удовольствия своей беседой, – низко склоня голову, преувеличенно смиренно, соглашался Денис.
– Не паясничай!
Ночью постаралась быть как можно нежнее. Хотелось выцарапать ему глаза, когда я вспоминала, что он сегодня имел Ингу…
Ласкаю его, а он морщится. Что я делаю не так? И что такое может делать Инга, чего я не умею?
Фальшь во всем! Что бы он ни делал, что бы ни чувствовал – предназначается другой. И вся наша любовь происходит во тьме как нечто постыдное… Никогда не видела его глаз в минуты близости…
От него еще пахло Ингой, но и это не остановило меня. Как я была возбуждена сегодня и как себя за это презирала!
Он застонал и тут же отдалился от меня. Прижавшись к Денису, я впала в состояние полуобморока, он перевернулся на другую сторону и отодвинулся.
Как больно! Мое чувство к нему подлинное, безо всякого притворства, его же чувства ко мне – стыд и страх. Я рыдаю молча в удручающей пустоте, зажимая рот руками…
Полная луна осветила комнату. Приподнявшись на локте, я разглядывала лицо Дениса. Он, словно принц из сказки, а я – лягушка, которая никак не может превратиться в царевну. Сколько бы ни целовал ее принц…
В очередной раз я сдалась, оставив все как есть – для сохранения мира. Пусть даже шаткого, но все же мира между нами.
Моя жизнь – сплошная ложь. Денис лжет, я это знаю и подыгрываю, что верю ему, он же делает вид, что я ничего не знаю… запуталась… Всюду – ложь, ложь, ложь…
Денис уже неделю не работает у нас. Мы видимся по вечерам, все делаем молча: ужинаем, смотрим телевизор, занимаемся любовью…
Он приходит и уходит когда захочет, ничего не объясняя. У меня нет времени его выслеживать: проблемы со здоровьем и на работе. Я потеряла всякую способность соображать; то ли это из-за токсикоза, что мучает меня денно и нощно, то ли из-за ревности, что отравила мне всю кровь…
Сегодня с трудом разобралась в той путанице в отчетах, которые сдать я должна была вчера. В последнее время я ничего не делаю вовремя, и вряд ли что-то изменится…
Инга весь день нервно достает мобильный, проверяя наличие смс. От кого она ждет вестей? Уж точно не от мужа. К обеду она успокоилась, видно, получила долгожданный ответ. Теперь, успокоенная, дышала ленивой истомой, делая вид, что смотрит на дисплей…
На ней сегодня платье в горошек. Какое-то детское, с белым воротничком и широким бантом. Любая из нас выглядела бы полной идиоткой в таком платье, но Ингу оно только молодило.
– Мы на перекур? – вставая, то ли спросила, то ли поставила перед фактом Наташа.
Я мотнула головой в знак согласия. Теперь они должны спрашивать меня, перед тем, как выйти. Втроем поднялись и вышли на лестницу – этого я и ждала.
Подойдя тихонько к двери, стала подслушивать. Голос Наташи:
– Работать под ее началом – это пытка. Как вы уже поняли – это про меня.
– Точно, – подтвердила Вера. – Неграм на плантации, думаю, было легче.
Вера из тех, кто всегда дрожит за свое насиженное местечко. Ее постоянно терзает беспокойство, что о ней подумают тут или там. Хотя волноваться не о чем, никто о ней вообще не думает, и исчезни она завтра совсем – никто бы и не заметил…
– Ты права. Ситуация у нас почти рабская, – включилась в разговор Инга. – Все восемь часов мы должны пахать. Никакой передышки.
На мой взгляд – это вполне резонно, они же на работе, а не в летнем лагере. Непонятно, что их не устраивает?
– Даже на перекур выдается всего пять минут, – скулила Наташа.
А чего бы им хотелось – стоять на лестнице часами? Я вот тоже тружусь за зарплату, но не жалуюсь, что мой рабочий день восемь часов, и что все это время должна гнуть спину над столом.
– У меня подруга устроилась в одну фирму… – начала Наташа.
Тут пошел рассказ о какой-то мифической подруге, которая и зарабатывает в два раза больше и может в любое время выскочить в магазин… Ее тупому монологу не было конца. Послушав минуты три, я перестала вникать в смысл слов. Стою здесь скрючившись не для того, чтобы слушать всякую пургу…
Тут пришла очередь жаловаться Вере. Эта свинка сетовала на проблемы со здоровьем. Видите ли, у нее и давление поднимается после рабочего дня, и сахар в крови зашкаливает. У любого, съедающего в час по шоколадному батончику, сахар подскочит, и работа тут ни при чем…
– У меня тоже здоровье дало сбой, – капризным голоском пропела Инга. – Иногда мне так плохо, особенно, когда у меня «дни», но отпроситься… Вы же понимаете?
– Ты права, в нашем офисе проблемы со здоровьем могут быть только у одного человека, – голос Наташи. – Вы заметили, она что-то зачастила к доктору. За последний месяц это уже не первый раз… Что бы это значило?
У меня даже затряслись руки после этих слов. Давно замечаю ее наблюдательность.
– Может, она не по врачам ходит. Просто прикрывается. Я бы тоже так делала, – ответила Инга.
В чем никто и не сомневался! Но ее ответ меня успокоил. Тут еще Вера добавила:
– Мне кажется, что работать ее ломает, вот она и ищет откорячки.
– А меня сегодня как ломает работать, кто бы знал? – вздохнула Наташа. – Все шестеренки с трудом работают…
Тоже мне – новость! А когда они у нее без проблем работали? Вот уж не могу припомнить…
Я демонстративно посмотрела на часы, когда они тихо, как мышки, зашли в офис. Перекур длился ровно пятнадцать минут. Они виновато разбрелись по своим местам и молча принялись за работу.
Через полчаса цифры и буквы начали сливаться вместе. Я прикрыла глаза на пару минут, но это не помогло. В глазах стояла муть, а в ушах шум. Меня охватила паника, похоже здоровье серьезно дало сбой…
Неожиданно сильно закружилась голова, и, чтобы не упасть, я вцепилась в подлокотники кресла. Только бы никто не заметил. У всех присутствующих очень зоркие глаза, Наташа уже смотрела в мою сторону.
– Вы что-то неважно выглядите, – сказала Вера. – С вами все в порядке?
Глубоко вздохнув, я с трудом перевела дух:
– Думаю, что сейчас все пройдет.
– Принести воды? Вам нужно воды выпить, – не унималась Вера.
– Не нужно. Ничего страшного, голова просто закружилась, – прошептала я.
– У меня тоже к концу рабочего дня голова кружится: и давление, и сахар в крови, – запричитала Вера. – Очень напряженный график у нас…
Вот безмозглая свинка! Это у нее напряженный график? А сахар в крови, так она только что умяла
