И мирный знак, созревший колос, Несешь в протянутой руке. «Не георгиевский, а нательный крест…»
Священнику Николаю Иванову
Не георгиевский, а нательный крест, Медный, на простом гайтане, Памятью знакомых мест Никогда напоминать не перестанет. Но и крест, полученный в бою, Точно друг, и беспокойный, и горячий, Все твердит, что молодость свою Я не мог бы начинать иначе. Ты такой ли, как и прежде, богомольный В чужедальней басурманской стороне? Так ли дышишь весело и вольно, Как дышал когда-то на войне? Не боишься голода и стужи, Дружишь с нищетою золотой, С каждым человеком дружишь, Оказавшимся поблизости с тобой. Отдаешь последнюю рубаху, Крест нательный даришь бедняку, Не колеблясь, не жалея — с маху, Как и подобает казаку. Так ли ты пируешь до рассвета, И в любви такой же озорной, Разорительный, разбойный, но при этом Нераздельный, целомудренно скупой. «Умей же, брат мой, без разбора…»
Умей же, брат мой, без разбора Все изумительно ценить, Простить разбойника и вора, Обиду горькую забыть. Без опасений, без оглядки Встречать грядущие года И не играть с судьбою в прятки, А быть ей вызовом всегда. Гурда по-чеченски: держись!
1 На клинке блестящем у эфеса Полумесяц рваный и звезда. Нет на свете лучшего отвеса, Чем отвес твой, драгоценная гурда. В мире нет тебе подобной стали — Невесомой, гибкой и сухой, За тебя мюриды умирали, Чтобы только обладать тобой. Ты в руке испытанной у бека Без зазубрин разрубала гвоздь, Рассекала с маху человека От плеча до паха наискось. Говорят — и повторяют это, — Что тебя, с заклятьем на устах, Выковал по просьбе Магомета В поднебесной кузнице Аллах. Для твоей неукротимой славы Украшенья были не нужны: Костяная рукоятка без оправы, В темной коже — легкие ножны. 2
