type='note'>[10] при живом брате.
Сестренка, после этих слов, казалось, даже уменьшилась в размерах. Хмыкнув, подошел и, лишь чуть-чуть наклонившись, громко чмокнул ее в макушку.
- Ладно, я пошел к учителю, - кивнул я матери, и, напоследок, проведя рукой по волосам счастливо улыбающейся Валлы, вышел из кухни.
Однако, к моему удивлению, и мать, и сестра, поднялись и пошли вслед за мной. Женщины нашего народа всегда провожали своих мужчин, когда он уходил из дома, правда, лишь в том случаи, если не шли сами. Обернувшись уже на самом пороге, посмотрел на стоящих рядышком мать и сестру. Красивые, слегка грустные и необычайно беззащитные. Вот так. Чуть больше месяца назад из города я выходил одним, в Некрополь вошел другим, вышел из него третьим, на стене, перед учителем, стоял четвертым, сегодня утром проснулся пятым, а на кухню спустился уже шестым. У меня было ощущение, будто за эти дни я прожил даже больше, чем за предыдущие семнадцать лет. И изменился больше. По крайней мере, просто так оставлять мать и сестру я был не намерен. Кивнув своим 'девочкам' я вышел из дому и, сбежав по невысокому крыльцу, прошел через маленький двор и вышел на улицу.
У меня появилось еще одно дело к моему учителю.
Глава 3
Занятый своими мыслями, я прошел больше половины расстояния, до дома моего учителя, прежде чем сообразил, что за все время пути мне ни разу не пришлось кого-нибудь обходить или увертываться от не заметивших меня людей. Я ведь маленький, поэтому, увлеченный разговором, народ частенько меня не замечал, из-за чего мне постоянно приходились быть на чеку. А тут полгорода пересек и ни одного столкновения.
Стоило сосредоточиться, как все сразу встало на свои места.
Народ просто расступался передо мной. Некоторые лишь вежливо уступали дорогу, другие отходили в сторону и смотрели вслед, а третьи, самые младшие, восторженным хвостом следовали за мной. Ощущения от этого всего были несколько странные. Или просто непривычные? Раньше на меня смотрели с любопытством, - что за неведома зверушка? - а теперь уважительно, - сам Арт-Нак идет. Мое 'себялюбие' от этого тихо млело, но пристальные взгляды смущали, невольно заставляя следить за каждым своим шагом. Из-за чего, если первую половину пути я даже не заметил, то оставшуюся половину, казалось, шел целую вечность.
Буквально пролетев, типичный для каждого дома в Ханан-Кае дворик с десятком цветущих деревьев и покрытый зеленой травой, я буквально ворвался в дом учителя. Громко захлопнув дверь, устало прислонился к ней спиной. Сердце билось как загнанное, дыхание было шумным и частым, и вообще мое состояние никак не соответствовало тому, что я делал. Ведь просто прошел с одного конца города в другой, а впечатление будто нарвался на полноценную тренировку учителя. Кстати о последнем...
- Никак мой придурочный ученик вспомнил о существовании своего Великого Учителя? - как обычно, яда в его голосе хватило бы на полноценного Василиска.
- И тебе не болеть, старый хрен! - поднял я на него взгляд.
Неизменные белые, в виде собачек, тапочки, черные, длинные трусы, которые он именовал странным словом 'шорты' и длинный, белый халат.
- И кто же тебя так загнал? - поинтересовался он, отхлебывая чай из большой кружки, покрытой многочисленными, веселыми, маленькими, желтыми рожицами.
- Честно говоря, я просто не был готов к такой бурной реакции людей на мой новый титул, - откровенно признался я, постепенно успокаиваясь и выравнивая дыхание.
- Ах да, - сверкнул зелеными глазами учитель, - ты же теперь у нас господин новый Арт-Нак, - несколько зловеще произнес он. - Я тебе, кстати, еще не раз припомню старого Арт-Нака.
- Не понимаю, чего ты возмущаешься? - снимая сапоги, злорадно произнес я. - Ведь теперь все, наконец-то, встало на свои места. Сколько я тебе уже говорю, что ты старый хрен? Лет семь? Вот видишь! У меня ушло целых семь лет, но я все-таки смог доказать, что ты старый хрен. Есть чем гордиться.
Поставив сапоги на обувную полку, я, пройдя мимо как-то так нехорошо скалившегося учителя, направился в сторону зала, - гостиной, как он ее называл, - чувствуя, как утопают мои ноги в мягком, густом ворсе, коридорной дорожки. По бокам находились красивые, даже на мой взгляд, светильники, на потолке расположилась маленькая люстра, а стены были покрыты красивой бумагой, которую учитель называл словом 'обои'. Войдя в зал, я отметил привычный бардак, ровным слоем покрывающий диван, низенький столик, два кресла, и частично большой ковер. 'Бардак' в своем большинстве представлял собой одежду учителя, а оставшаяся часть приходилась на множество книг самой разнообразной тематики, тетрадей, огрызков карандашей, смятых бумаг и даже целых двух наборов цветных ручек.
И после вот этого еще что-то там говорили про меня, вроде как люблю забивать комнату всякими лишними предметами.
Аккуратно переступая через весь этот хлам, я прошел к зеркалу. Большое, трехметровое, оно в ширину занимало почти половину стены напротив дивана. Вернее, несколько больших зеркал, плотно подогнанных друг к другу, занимали больше трети поверхности стены. Учитель вообще любил зеркала. Сколько у него маленьких я даже и не считал, но вот таких больших, по всему его трехэтажному дому, было еще восемь штук.
Трехэтажный дом это еще одна прихоть учителя.
В Ханаан-Кае все дома были одноэтажными, правда с потолками до пяти метров, поэтому дом учителя, пусть и расположившийся на самой, южной, окраине города, выделялся. Весьма выделялся. Чего только стоила крыша, окрашенная в ярко-красный цвет, да еще и светящаяся в темноте. С другой стороны, на 'дурь' Арт-Нака мало кто обращал внимание и я в том числе... правда, кое-что из этой 'дури' я умудрился подцепить и сам. Например, безмерную любовь к книгам, а отсюда книжным полкам и библиотекам. Правда, библиотеку в своей жизни я видел только одну - учительскую. Несколько тысяч книг, за двенадцать лет, были прочитаны от корки до корки. Огромная, на мой неискушенный взгляд, библиотека учителя располагалась в отдельном, круглом здании, построенном за его домом. Внутри самого здания, книжные, закругленные полки, располагались полукругом вдоль стен, но, к моему глубокому сожалению, были заставлены лишь наполовину. Хотя учитель от этого 'недостатка' постепенно избавлялся, все больше и больше книг находили свое место на полках его библиотеки.
А уж как там было читать!
Посреди помещения, в окружении книг, покоившихся на маленьких столиках, стояло удобное, мягкое кресло. Я особенно любил читать по вечерам и ночам. Учитель не поскупился, поэтому у него там, как и во всем остальном доме, были установлены магические светильники. Работали они по принципу 'двенадцать часов'. Двенадцать часов работы на двенадцать часов подзарядки. Вот только я любил брать один, небольшой, переносной и, располагаясь на кресле, устраивал ноги на низеньком пуфике, и читал, читал, читал. А еще я всегда мечтал увидеть, по словам учителя, настоящую библиотеку. Потому как свою собственную, он именовал не иначе как 'скромная коллекция любителя почитать'. А на все мои вопросы, что же он тогда считает той самой 'настоящей' учитель лишь многозначительно хмыкал, да улыбался. В общем, издевался, гад.
Добравшись до зеркала, я, наконец, замер перед ним в полный рост.
- Да красавец, красавец! - раздался ехидный голос учителя. - Ты мог бы и сам понять, как выглядишь, если бы вспомнил меня. Конечно, на мне это все смотрится на порядок лучше, но и на тебе выглядят вполне неплохо.
Я проникся. Учительское 'на порядок лучше' означало, что новые доспехи на мне смотрелись в три раза лучше, чем на нем самом. Теперь смело можно было ожидать какой-нибудь пакости. Ведь он просто-таки обожал играть передо мной роль: 'Я, я, и еще раз я - самый великий человек на свете'. А потому, в свою очередь, в отместку, я и стал называть его 'старым хреном'.
И, тем не менее, мое отражение в зеркале наполнило меня определенной долей уверенности.
