своего сына, и спросил его, в чем возникла у того нужда, что отправился он искать отцовской поддержки.
− Они меня больше не хотят королем! Они снова хотят Нуаду, у которого рука выросла. Я не могу тягаться с Нуаду. За Нуаду нынче все, кто прежде желал моих милостей, — даже тесть мой Дагда. Сказал я им, что признаю их право и виноват пред ними, но попросил позволить мне править до истечения семи лет, на которые был уговор, а после уйду с миром. Мне надо было выиграть время, иначе они убили бы меня. Они согласились, но прокляли меня и сказали, что больше не станут платить мне податей.
Тут Брес склонил голову перед отцом.
− Лишь одна моя неправедность и дерзость тому причиной. Я лишил их сокровищ, богатств и еды.
− Hедоброе это дело, − ответил отец. — Благо народа превыше королевской власти. Пусть бы лучше они обращались к тебе с просьбами, чем с проклятиями. Чего ты от меня теперь хочешь?
− Пришел я просить у тебя воинов, − ответил Брес, − дабы подчинить эту землю силой.
− Hе пристало неправдой захватывать то, что не удержал ты честью, − сказал Элатха.
− Со всею почтительностью скажу тебе, что тебя не было рядом, когда меня следовало обучить справедливому правлению, отец. Какой же совет ты мне дашь теперь, когда поздно оглядываться назад?
Тогда отослал его Элатха к другим великим фоморам: Балору, внуку Hета, правителю островов, Индеху, сыну Де Домнанн, владыке фоморов, и те собрали воинство, дабы силой отнять королевскую власть и обложить Туата Де Дананн данью. Сплошная вереница их кораблей тянулась от Островов до самой Ирландии, и уж всякому было ясно, что без великой войны не обойтись.
Не время было пировать, однако это следовало сделать, чтобы подчеркнуть великую разницу между предыдущим правлением и нынешним, и показать Туата, за что предстоит сражаться. Так что в Таре шел пир горой, словно перед концом света, и один лишь трезвый Диан Кехт следил, чтобы король был пьян в недвижимость, и добавлял тому в пиво макового отвара, и еще велел, чтобы королевский волшебный меч держали подальше от королевской руки.
Два привратника были тогда в Таре, и звали их Гамал, сын Фигала, да Камал, сын Риагала, и прославились они только тем, что в тот день несли свою стражу. Заметил один из них незнакомых людей, приближающихся к Таре, а во главе их был благородный воин, одетый как принц, а лицо его сияло подобно солнцу.
− Скажите королю, − выкрикнул бывший при нем глашатай, − что Луг, сын Кияна, сына Диан Кехта, и Этне, дочери Великого Балора, сына Дота, сына Нета, приемного сына Таллан, дочери Магмора, короля Испании, и Эхайда Гайруха, сына Дуаха.
− Громко звучит, о воин, но объяви, каким ты владеешь ремеслом, ибо не владеющий ремеслом не может войти в Тару, хоть чьим он будь сыном.
− Можешь спросить меня, и я отвечу − я плотник.
− Ты нам не нужен, − молвил привратник, ибо есть уже у нас плотник − Лухта, сын Луахайда.
− Спроси меня, привратник, я кузнец, − сказал Луг.
− Есть между нами и кузнец, − ответил привратник, − великий Гоибниу, и знает он такие три приема в своем мастерстве, что никому, кроме него, не ведомы.
− Спроси меня, я воин, − сказал Луг, которого, по-видимому, начала забавлять эта игра.
− Ты нам не нужен, − ответил привратник, − воитель могучий есть в Таре, Огма, сын Этли.
− Спроси меня, я играю на арфе, − снова сказал Луг.
− Ты нам не нужен, ибо есть уж среди нас арфист, Абкан, сын Бикелмоса.
Очередной пробный шар метнул Луг:
− Спроси меня, я филид и сведущ в делах старины.
− Hет тебе места среди нас, − насмерть стоял привратник, − наш филид Эн, сын Этомана.
И сказал Луг:
− Спроси меня, я чародей.
− Ты нам не нужен, − ответил привратник, − есть уж у нас чародеи, да немало друидов и магов.
− Спроси меня, я врачеватель.
− Ты нам не нужен, сам Диан Кехт среди нас врачеватель.
− Спроси меня, я кравчий.
− Ты нам не нужен, − отрезал привратник, − ибо кравчие наши Делт, Друхт, Дайте, Тае, Талом, Трог, Глеи, Глан и Глези.
− Спроси меня, я искусный медник.
− Ты нам не нужен, есть среди нас уже Кредне.
На сем таланты Луга, видимо, кончились, потому что он утер пот со лба и сказал:
− Спроси короля, есть ли при нем человек, что один искусен во всех этих ремеслах. Если найдется такой, то уйду я от ворот Тары.
Hаправился привратник в королевские покои и обо всем рассказал королю, назвав пришельца Самилданахом.[4]
− Вот как? — сказал Нуаду. — Может, он и в фидхелл[5] играет?
Расставили перед Самилданахом несколько досок для игры в фидхелл, и на каждой тот выиграл, применив невиданную доселе защиту, названную впоследствии защитой Луга.
Когда же рассказали о том Hуаду, то король велел:
− Пропустите его и окажите ему почет, ибо до сей поры равный ему не приходил к этой крепости.
И когда Луг вошел в крепость, посадили его на место среди мудрецов, ибо он и вправду был сведущ во всяком искусстве.
Поднял тогда Огма величайший камень, сдвинуть который было под силу лишь восьми десяткам упряжек быков, и метнул его через покои за стены крепости. Желал он испытать Луга, но тот зашвырнул его обратно на середину королевского покоя, а потом поднял отколовшийся кусок и приставил к камню, и отошел Огма в сторону, потому что впервые увидел равного себе в силе.
− Пусть сыграет для нас на арфе, − пожелали люди короля.
Три песни обязан уметь играть называющий себя бардом в Ирландии: сонную песнь, печальную песнь и песнь смеха. Дремотною песнью погрузил Луг пирующих в сон, и проспали они до того же часа назавтра. Грустную песню сыграл им Самилданах, и все стенали и плакали. Песнь смеха сыграл он потом, и все они веселились да радовались.
− Сын Туата и фоморки, − вполголоса сказал Диан Кехт. — Было время, даже я думал, что это должен быть Брес. Очень уж хорошо звучало это — удвоение всяческого приплода.
− Это мог бы быть Брес, − откликнулся Гоибниу. — Но, я думаю, все решил выбор самого Бреса.
− Он твоей крови, Диан Кехт, − сказал Нуаду.
− Не имеет моя кровь никакого влияния на то, кем он стал — это его собственная заслуга.
− Ты понимаешь, о чем я, брат. Я тебе должен.
Диан Кехт промолчал, потому что это было слово короля, а слово короля остается последним. А Нуаду встал и велел Лугу сесть на королевское место, на каменный трон, покрытый резьбой, и добавил, что это не
