- только средство для того что бы хоть на миг удержаться в стремнине жизни и понять ее течение. Понять суть собственного бытия и пустоту собственного имени.
- 02 -
- Прошу прощения - спохватился юноша - я так увлекся беседой, что совершенно забыл представиться. Меня зовут Сергей.
- Очень приятно. Смерть.
- Что-что? - юноша растеряно оглянулся по сторонам.
- Я Смерть, вы все правильно расслышали.
- Милое же имя придумали вам ваши родители - натянуто улыбнулся Сергей.
- Нет - я покачала головой - я та самая смерть и у меня нет, и не может быть родителей.
- Я всегда думал, что смерть это, скажем, старуха с косой, сухая и высушенная в черном балахоне.
- Я так плохо выгляжу?
- Нет, но это, по крайней мере, непривычно. Особенно ваши мысли, ваши суждения - они столь явно утверждают жизнь, но не обратное.
- Я естественная и закономерная часть жизни и о чем же говорить мне как не о ней? Или прикажете мне говорить обо мне же? Это бессмысленно - я лишь обратная сторона жизни, соединяющая ступени бытия. Когда я прихожу в начертанные сроки, что бы перевести вас в новое, более глубокое и полное состояние жизни - вы дрожите от панического животного ужаса, воображая, что вас сейчас не станет, и вы навеки уйдете в небытие.
- Ну а как же иначе, ведь смерть, извините - вы, это конец всего.
- Конец и начало нераздельны, они соединены пуповиной нового состояния, я лишь меняю декорации. Что чувствуют бабочка, пробиваясь из своего кокона в огромный и незнакомый мир, а ребенок что рождается в одном, умирая в другом - неужели радость, а не страх?
Сергей по привычке потрепал задумчиво волосы. Не может быть такого, просто не может. Да, эта более чем странная девушка говорила умно, с легкостью и потрясающей логичностью рассуждала о тех противоречивых вещах, над которыми безуспешно веками били головы лучшие умы человечества. Ну, допустим, ну ладно, ну пусть - но что бы она была смертью? Да полно, всего лишь шутка. Разве могут у смерти быть такие вот глаза. Завораживающе бездонно-глубокие, с пляшущим на самом дне озорными огоньками? Не может быть у смерти таких глаз. Им полагается быть темными провалами леденящей пустоты, замораживающими своим дыханием.
- Допустим это так. Тогда в чем смысл человеческой жизни вообще, если нам всем суждено единожды умереть?
- Ах, Сергей, не разочаровывайте меня. Ведь вы задали этот вопрос не для того что бы получить ответ, а для того что бы испытать меня. Стереотипы присущие в обществе, привитые воспитанием и общественным мнением не совпадают с объективно существующей реальностью в вечности. И смерть тоже вам видится сообразно этому представлению.
Сергей сконфужено отвел глаза.
- Конечно, вы правы, все же непросто видеть смерть в таковом обличии.
- Я так плохо выгляжу?
Он покраснел еще больше.
- Нет, ну что вы, совсем наоборот. Но когда думаешь о смерти… - он снова запнулся - о вас, то все видится в черных красках, ведь ваш приход всегда предвещает страдание.
- Это лишь иллюзия земного сознания, вызванная тем, что по своей природе тварный ум не может постичь другой реальности. И там где простирается предел его влиянию, он видит поражение, и именно его одевает в похоронные траурные цвета.
- Но все-таки, что ждет нас там?
- Вы все узнаете в свое время, когда придет пора. Вполне возможно, что вы сумеете выйти за рамки обычного восприятия и заглянуть в жизнь еще при жизни. Посмотрите на них - я указала рукой на веселую и шумную компанию молодых людей - они нас даже не видят. Их разум и сознание, вопреки очевидному - не видят очевидного, и для них меня, да и вас тоже, здесь попросту нет. Они живут во сне, в длинном сне длинною в жизнь. У каждого из них свои сны. Сны о счастливой жизни, об обеспеченности, о признании и весе в обществе. У каждого он свой.
- Но почему именно сны, почему так, разве все это - Сергей взмахнул руками, обозначая окружающий мир - не реально?
- Конечно же, все это реально, все это существует. Реально абсолютно все, кроме вашего неправильного понимания. Но приходит время, когда даже спящему приходится проснуться и он осознает, что смерти как таковой попросту нет, есть лишь бытие.
- Тогда если смерти нет, то с кем тогда я разговариваю?
Я улыбнулась.
- Неужели так трудно понять очевидное?
Пели сверчки, где-то раздалась первая робкая трель соловья, а юноша еще долго сидел на скамейке и смотрел в глубину бездонной ночи, в глубину самого себя, откуда на него пристально, чуть иронично и чуть смеясь, смотрели глаза странной девушки, которой нет.
Часть вторая
Линии
Пролог
- Что самое тяжелое в нашей работе? – координатор скользнул взглядом по рядам пополнения, заложив руки за спину, продолжая неторопливо прохаживаться вдоль шеренги.
Курсанты нервно бледнели, стараясь найти правильный ответ, ожидая, что кто-то ответит первым и едва заметно переминались с ноги на ногу. Наконец один, не в силах больше выдержать пытки ставшего мучительным молчания шагнул вперед и четкими, рублеными фразами, стараясь по возможности не смотреть на грозную фигуру координатора, отчеканил:
- Самое трудное в работе оператора пространства линий вероятности активно действовать в зоне противодействия и господствования противника в условиях инкапсуляции полей под массивным противодействием минусовых эгрегоров при задаче полного непроявления.
Координатор неоднозначно хмыкнул, сверля насмешливым взглядом смельчака.
- Почти верно стажер. Можешь стать в строй.
Он подождал пока счастливый от похвалы, находящийся на грани спасительного обморока стажер
