выбрала город? Может бабушка имела в виду ближайший от родного, но не этот?
Девушка сомневалась, что Люк или Константин были предсказанным бабушкой мужчиной, хотя ее это и расстраивало. Нана сказала, что он окажется 'особенным', 'другим', но Бронвин не могла поверить, что бабуля видела, как эти мужчины являлись не просто 'особенными и другими', а даже не людьми вовсе! Если бы ей было суждено влюбиться в вампира или ликана, безусловно, Нана предупредила бы об этом? Не говоря уже о том, что Бронвин не могла представить себе ни одного из них женатыми! Конечно, на самом деле бабушка не упоминала, что ей суждено вступить в брак. Девушка только так думала, но раз у нее будет от него ребенок… Она предполагала, что бабушка имела в виду 'с-тех-пор-они-жили-долго-и-счастливо', но поняла, что придумала это сама.
И что же делать? Прыгать в постель к каждому мужчине, которого посчитает поразительно красивым и особенным, и смотреть, который из них ее 'покорит'? Может, ей суждено просто родить ребенка? А что если она повторит судьбу матери? Отчаянно влюбится в мужчину, который не станет заботиться о ней ни на грош, сделает ребенка, а затем исчезнет из ее жизни? И она умрет от осложнений при родах? Бронвин вздрогнула при мысли об этом. Как бы ни хотелось признавать, но в пророчестве ничего не говорилось о ее будущем. Может поэтому Нана изъяснялась столь расплывчато?
Она могла быть беременна уже сейчас, возможно уже выполнив свою судьбу, в ужасе поняла девушка. Хотя, могли ли вампиры иметь детей? Во всяком случае, Бронвин думала, что нет, если легенды говорили правду. Она никогда особо не интересовалась такими вещами, но найти информацию не составляло труда, так как о них существовало множество историй и фильмов.
Если уж на то пошло, девушка была уверена, что никогда не видела, как оборотень или ликан, что, по сути, является одним и тем же, мог оплодотворить человеческую женщину.
Так была ли она в безопасности, по крайней мере, сейчас? И связанно ли это как-то с тем, что девушка не сможет воспитывать своего ребенка? Бронвин выкинула эту мысль из головы. Только потому, что она вдруг стала задаваться вопросом, не повторится ли история, не делало его частью бабушкиного пророчества.
Конечно, Нана никому этого не рассказывала. Никто, говорила она, не должен знать день и час своей смерти заранее. Даже предвидев, она никогда бы этого не сказала.
Бронвин спрятала эти мысли подальше, так далеко, как смогла. Она напугала себя своим воображением, и это лишило ее возможности решить текущие проблемы.
Например, что она собирается делать с пониманием Люка о ее защите? Девушка просто не могла смириться с пленом. Какой бы 'золотой' ни была клетка, она все же оставалась клеткой, и каким бы милым ни был Люк, он все же являлся ее тюремщиком. А она слишком увлеклась им, чтобы оставаться спокойной.
Возможно, он был прав, и Бронвин должна держаться подальше от Константина, даже если на самом деле не хочет этого, но насколько она видела, все, что касалось Константина, также подходило и Люку Серому Волку. Девушка, как предполагалось, искала свою судьбу. Это стало главной причиной, по которой она не беспокоилась о сексе ни с одним из них, оставаясь абсолютно уверенной, что ее путь уже предопределен, и не случится нечего неожиданного. Но даже в судьбе находилось место для свободной воли. Каждый сделал свой выбор — путь, который привел к этому. И если бы она сделала другой, или точнее неправильный, ее судьба бы изменилась и возможно не в лучшую сторону — девушка играла с огнем.
— Что? — спросила его Бронвин. — Что происходит, Люк? Что ты делаешь?
Он выглядел раздраженным, даже уже от того, что она спросила.
— Я пытаюсь обеспечить твою безопасность, дорогая… или ты упустила эту часть?
— Я верю, что ты так и думаешь, — сказала осторожно девушка.
— Но в этом я одинок, не правда ли?
— Я не могу так жить.
Это, по крайней мере, заставило его остановиться. Он притянул ее к себе на колени и обнял. Сначала она попыталась вырваться, но когда мужчина держал ее, она чувствовала себя так хорошо, в безопасности, что расслабилась, устроившись удобнее.
— Я знаю, детка. Но этот вамп не только пыль в глаза пускает. Константин тебя ищет. Он убил Томми Две Лошади, потому что думал, что ты у него.
Сердце Бронвин, казалось, резко остановилось, а затем помчалось вскачь. Она повернулась, взглянув ему в лицо, и поняла, что Люк сказал правду, по крайней мере, насколько знал.
— Он не сделал бы этого, — сказала она нерешительно.
Его лицо напряглось.
— Детка, тебе чертовски много надо узнать о вампирах! — прорычал он. — Они бы не думали дважды, прежде чем сделать подобное — и Константин, конечно же, тоже. Он — прародитель. Ты знаешь, что это значит?
Бронвин покачала головой.
— Он никогда не был человеком, детка. Вот, что это означает. У других, по крайней мере, есть хоть какие-то воспоминания, какое-то сочувствие к человеческому роду, потому что они когда-то были людьми. Константин — чистокровный вампир, он родился таким, и насколько я знаю, один из последних в своем роде, если не последний. Он раздумывает над убийством человека, не больше чем ты над раздавленной букашкой.
Бронвин почувствовала небольшую боль в желудке.
— Я просто так не раздавила бы букашку и не стала бы думать об этом дважды, — сказала она возмущенно. — Ладно, хорошо, может быть паука, потому что они страшные, а некоторые и ядовиты.
В его глазах затанцевало веселье.
— Сделаем пометку — Бронвин боится пауков, — сказал он, посмеиваясь, хотя почти сразу же успокоился. — Ты слышишь, но не слушаешь меня, детка. Я буду честен. Я не знаю, зачем ты ему нужна. Лишь то, что он прочесывает город в поисках тебя. Томми Две Лошади был альфой одной из крупнейших стай в городе, а ему наплевать на то, что его убийство может начать войну между вампирами и ликанами.
Бронвин внезапно почувствовала холод, холод, пронизывающий до костей.
— Он убил ликана? — хрипло спросила она.
Люк пожал плечами.
— Мы крепкие, но не непобедимы, — сказал он сухо. — А вампиры знают наши слабые места. Да, он убил его. Из того, что я слышал, это заняло у него не больше десяти минут, и не длилось бы так долго, если бы вамп вначале не играл с ним, чтобы получить необходимую информацию. А это кое о чем говорит. Томми Две Лошади был также крут, как и бессмертные.
В течение нескольких минут Бронвин думала, что разрыдается.
— Если… если все это правда, то он придет за тобой Люк!
Тот фыркнул.
— Он уже меня ищет. Томми не удержался и сказал Константину, что я был тем, кто схватил тебя.
Бронвин попыталась слезть с его коленей, но он только сильнее обнял его.
— Я должна уйти! Я не могу остаться здесь — это означает, что я подвергаю опасности… всех!
— Волнуешься за меня? — спросил Люк с улыбкой, которую она находила такой притягательной.
— Конечно, я беспокоюсь о тебе! — сказала она сердито. — Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! И особенно не хочу, чтобы это было на моей вине.
— Ничего со мной не случится и в любом случае это будет не на твоей вине. Это между мной и Константином.
— Но это же из-за меня!
