стесненных условиях сортиров, лифтов и стенных шкафов. Интересная находка, короче говоря. Казалось, что спереди на физиономию владельца немецкого автоматика словно плеснули чего-то темного, вроде вишневого варенья. Видимо, пуля попала ему в лицо, а точнее – в лоб. Оставшиеся три мужика лежали лицом вниз, практически друг на друге. Ран на их телах я не видел, но было понятно, что все трое явно и непоправимо мертвы. Похоже, что и эти трое были вооружены «бесшумками». Во всяком случае, один пистолет с глушителем валялся поодаль, но не похоже, что из него хоть раз выстрелили.
А вот пятый труп и вовсе поверг меня в оцепенение. Поскольку оказался не совсем еще трупом, а скорее, если можно так сказать, вполне «живым объектом», правда, с явно угасающими жизненными функциями – темноволосой женщиной в черной, залитой темным просторной майке или блузке, черных же леггинсах и черных балетках на плоской подошве. С понятием дамочка. Хорошо экипировалась, однако, вся в темном… Не то что я, дурак. Чуть в стороне от нее валялась черная же дамская сумка из тех вполне модных, что сейчас бабы таскают на плече. Женщина, держась обеими руками за живот, бессмысленно и почти бесшумно возилась на полу. Скользя острыми носками своих грязных лаковых балеток по полу, она согнула ноги в коленях и с явным усилием приподнялась на локтях, пытаясь осмотреться. Я заметил, что справа на бетоне, у ее ног валяется внушительный пистолет с глушителем. По характерным угловатым очертаниям я опознал в оружии что-то из свежих, полукомпозитных «Глоков». Тоже та еще находка, час от часу не легче. Бандитская разборка в уральской провинции, да еще с использованием весьма продвинутых, импортных стволов? Та еще непонятка.
– Ты кто такая вообще? – спросил я, подойдя ближе. При этом луч фонаря я направил снизу себе на лицо, чтобы она хотя бы смогла меня рассмотреть.
– Больно, черт… Кишки свозняк чувствуют, – простонала женщина, опять попыталась приподняться и натужно закашлялась. Говорила она по-русски чисто, но как-то слишком правильно произнося слова, со странными интонациями и ударениями. Или это у нее акцент такой? Из угла рта на ее подбородок потекла темная струйка. Вообще при близком осмотре незнакомка показалась мне очень симпатичной, среднего роста, то ли шатенкой, то ли брюнеткой, на вид лет тридцать, не меньше, в чертах лица какая-то нездешняя острота и правильность линий. Этакий «латиноамериканский стиль». И, что характерно, очень смуглая. То ли сильно загорелая, то ли действительно какая-то южанка. Правда, сейчас эта южная красавица была предельно растрепана и густо запачкана подвальной пылью, а также собственной кровью. Под ее глазами были видны черные потеки расплывшейся туши, сползавшие по щекам. И ей явно было очень больно.
– Ты кто такая, как зовут? – повторил я свой вопрос.
– Ингрид. И я тебе не враг.
Да, точно. Я не ошибся. По-русски она все-таки говорила с каким-то неуловимым акцентом.
– Ты откуда сюда свалилась?
– Издалека.
– А как здесь оказалась?
– Я тебе помогала.
– Что-то не помню, чтобы я хоть кого-то в целом свете просил об этом. Так это ты их?
– Я.
– Зачем и за что?
– А они бы все равно не отвязались и убили тебя. А у меня к ним свои счеты.
Вот даже как?! Я что, выходит, невзначай вляпался в какую-то чужую вендетту? Этого мне только и не хватало для полного счастья!
– Ну, свела ты с ними счеты, а дальше что? Тебе-то кто теперь поможет, а? Давай-ка я тебя наверх вытащу да «Скорую» вызову. Ведь так же и помереть недолго…
При этом я посмотрел наверх и понял, что сделать это будет нелегко. Эти чудаки на большую букву «м» закрыли за собой входной люк.
– Нет. Не суетись. Все равно уже не успеем. Нельзя было всего предусмотреть заранее. И они, к сожалению, все-таки успели выстрелить в ответ. К тому же там, наверху, в машине торчит пятый из их группы. Возможно даже, что он тебе знаком. Он тебе точно уйти не даст…
Какое интересное кино. Похоже, это все-таки не чужая разборка, а нечто, напрямую касающееся меня лично. Ну-ну…
– Мне что, и его тоже придется убить?
– Вполне возможно, что да.
– И кто они такие?
– А это неважно. Важно, что они работают на тех, кто хочет, чтобы вернулись эти, ну те, которые проиграли войну в сорок пятом.
Вот кое-что и проясняется. Все-таки почившая в бозе империя решила нанести ответный удар? Круто, ничего не скажешь.
– Их интересовал конкретно я?
– Да.
– Зачем я-то им сдался?
– Всех деталей я не знаю. Знаю, что ты уже сделал или еще должен сделать что-то, очень неприятное для них, а точнее, их хозяев.
– Допустим. А ты-то сама чего с ними не поделила?
– А мой дед, так же как и твой, всю жизнь с ними воевал, начиная еще с Испании…
Интересно, кто она все-таки такая? Чей, так сказать, агент. На происки военных или спецслужбистов это ну совсем не похоже. Не те методы и масштабы. Мафия какая-нибудь? Секта? Тайный орден громобоев или буреносцев? А если она, к примеру, иностранка, то почему по-русски хорошо говорит? От этой непонятности мне ее где-то даже жалко стало. Хотя тут скорее замешан какой-нибудь «тайный орден Интербригадовцев». Правда, мои предки к гражданской войне в Испании 1936–1939 гг. отношение имеют самое отдаленное. Разве что дедов младший брат Иван, который был танкистом, в свое время повоевал там и даже орден заслужил. Вот только он погиб в начале 1943-го под Великими Луками, и о деталях у него уже не спросишь…
На этой фразе неизвестная мне Ингрид, чье состояние явно стремительно ухудшалось, попыталась встать, но ее правая рука подогнулась, и она со стоном опустилась в исходное положение, спиной на пол. Я взял фонарь в левую руку и нагнулся над ней, оценивая тяжесть ранений. Интересно, как это она еще жила? Как видно, один из этих козлов успел полоснуть ее автоматной очередью. Она их всех, похоже, положила наповал из своего «Глока». Но один из них, как видно, все-таки «забил гол почета», насовав ей ответных свинцовых примочек из красивенького германского автоматика.
В теле красавицы застряло штук шесть пуль. Правое плечо, не меньше двух в живот и левое бедро. Входное пулевое отверстие на ее плече была почти незаметным. Раны же на талии, похоже, ощутимо кровоточили, на груди и животе отблескивали в свете фонаря темные, влажные пятна. А кровь из раны на бедре запачкала всю ее левую ногу вплоть до подошвы туфли. И тем не менее она еще была в сознании. Я осторожно приподнял ее с пола и перетащил немного в сторону посадив спиной к стене. Пол в том месте, где она лежала, был весь в темных кровяных пятнах.
– И все-таки кто тебя послал? – спросил я.
– Это неважно. Считай, что друзья. Ты, похоже, забыл, что, согласно вашей поговорке, один в поле не воин, – простонала она слабым голосом, отняв от простреленного живота сильно дрожащую ладонь левой руки и с явным отвращением рассматривая свои окровавленные пальцы.
– Ты что, была одна? – спросил я ее. – Зачем ты в одиночку сунулась в эту перестрелку?
– А иди ты к черту. Я умираю, – сказала красавица еле слышно. Она снова закашлялась и вытерла тыльной стороной левой руки кровь с подбородка.
– Ты точно была одна? – повторил я еще раз.
– Одна. Я умираю, – повторила брюнетка и добавила: – Идиот.
На этом месте красавица хрипловато закашляла, передернувшись всем телом. При этом ее правая нога чиркнула по полу носком туфли. Она зачем-то опять попыталась подняться с пола, и на ее губах снова появилась кровь. Последовала пара конвульсий, и она затихла, нелепо вытянувшись на полу у стены. Теперь это, похоже, было уже окончательно все – прощупывание пульса никаких результатов не дало. Ну, и ни хрена-то я от нее не узнал. Кроме того явного факта, что за мной охотились какие-то странные типы,
