Слева над мойкой чернело маленькое окошко.
— Пожалуйста! — Он постарался убрать акцент, и сейчас получилось уже чище. — Задерните штору. И свет погасите.
Младенец затрепыхался у женщины на руках, лягаясь и снова оглашая кухню плачем.
— Так надо, — просил Каган. — Выключите свет.
Женщина с мальчиком отступили, видимо опасаясь, что Каган бредит.
— Вы видите, я даже подняться не могу, так что угрозы для вас не представляю.
— Угрозы? — Хозяйка испуганно расширила глаза.
— За мной гонятся.
— Почему?
— Хотят забрать малыша. Вы должны погасить свет, чтобы нас не заметили снаружи.
— Малыша хотят похитить?
На лице хозяйки отразился ужас. Она прижала младенца покрепче, будто пытаясь защитить. Синее одеяльце скрылось под широкими рукавами красного платья.
«Притормози, — мысленно одернул себя Каган. — Не надо вываливать все сразу. Дай ей переварить».
Он медленно втянул воздух, задержал дыхание, потом выдохнул, каждый раз считая до трех, как привык перед перестрелкой, пытаясь собраться и успокоиться.
— Как вас зовут? — поинтересовался он, стараясь говорить помягче.
Женщина удивилась неожиданной смене тона. По-прежнему отворачиваясь, она помолчала, раздумывая, но тут захныкал младенец, всем своим сморщенным личиком будто побуждая ее ответить.
— Мередит, — наконец отозвалась она.
«Слава богу, — подумал Каган. — Контактирует». Взгляд его упал на ночной фонарик рядом с плитой.
— Если боитесь оставаться со мной в темноте, включите вон тот фонарь. С улицы его не заметят. А яркие надо погасить. И тогда я вам обещаю объяснить, почему меня ранили и откуда малыш.
Мередит не отвечала.
— Послушайте! — Каган напрягал все силы, чтобы не отключиться. — Я не собирался подвергать вас опасности. Хотел спрятаться в сарае или в гараже. Не вышло. Простите, что втянул вас, но теперь уже ничего не поделаешь. Мои преследователи хотят отобрать малыша любой ценой. Вам придется помочь мне сделать так, чтобы его здесь не обнаружили. Только так вы с сыном сможете выпутаться.
Каган готов был спорить, что, не держи Мередит малыша на руках, она бы тотчас схватила сына в охапку и понеслась прочь из дому. Но из-за младенца ее как будто пригвоздило к месту.
— Вы же видите, я едва шевелюсь, — настаивал Каган. — Что страшного, если задернуть занавески над мойкой и включить фонарик? Вам плохо не будет, а малышу может спасти жизнь.
Мередит все еще колебалась, и по ее напряженному лицу видно было, что она в полном замешательстве.
— Вас с сыном это тоже касается, — втолковывал Каган. — Здесь у вас ситуация ясна. Беспомощный младенец. Раненый мужчина. Но что вам грозит извне, вы даже не представляете.
Малыш снова захныкал, и Мередит в тяжком раздумье уставилась на сморщенное плаксивое личико. Потом пригладила его темные курчавые волосы и, нахмурившись, посмотрела на окно.
— Коул, сделай, как он просит, — неохотно велела она сыну.
— Но…
— Сделай, — повторила Мередит твердо, но тут же смягчила приказ: — Пожалуйста.
Мальчик посмотрел на нее вопросительно, однако послушно двинулся к окну.
— Спасибо.
Коул кивнул, и Каган не стал скрывать вздох облегчения.
К удивлению спецагента, мальчик слегка подволакивал ногу. Перегнувшись настороженно через раковину, он задернул занавески, потом включил фонарик. Перфорированный жестяной кожух в форме елки приглушал яркость.
Глядя, как Коул, прихрамывая, направляется к арке между кухней и гостиной, Каган перестал хмуриться, наконец поняв причину его медлительности. Одна нога короче другой. Каблук на правом ботинке дюйма на два толще, чем на левом.
И все равно Каган мысленно подгонял мальчика.
Щелкнув выключателем, Коул погасил лампу под потолком. Теперь дом освещался только мягким огнем ночника, пламенем камина и гирляндами на елке в гостиной.
Каган позволил себе проблеск надежды.
— Хорошо. Вы сказали, что телефоны не работают. А сотового у вас разве нет?
— Нет, — через силу ответила Мередит. — А у вас? Нет разве?
Каган вспомнил про оторванный на бегу карман.
— Потерялся.
— Он унес мамин телефон с собой, — подал голос Коул.
— Он? — Каган, превозмогая боль, подполз к деревянному стулу у кухонного стола.
Ответа не последовало. В глубине дома приглушенный мужской голос запел: «В яслях полутемных, где нет колыбели…» Каган, к удивлению своему, не сразу догадался, что это Бинг Кросби.
«Черт, да сосредоточься же!» — подстегнул он себя мысленно.
— Какой-то человек унес ваш сотовый?
Каган поздравил себя с крошечной победой, когда правая рука коснулась стула.
— Вы обещали объяснить, зачем им малыш, — сурово потребовала Мередит. — Я совершила ошибку. Что меня дернуло притащить вас в дом?
— Вы притащили меня в дом, потому что услышали плач младенца. — Каган собирался с силами. — Вы не могли оставить малыша замерзать в снегу. — Он набрал воздуха в грудь. — Потому что вы порядочный человек, а сегодня та самая ночь, когда тем более нельзя бросить раненого в беде.
С усилием подтянувшись, Каган взгромоздился на стул. Взгляд спецагента скользнул к настенному телефону рядом с ночником. К тому, что осталось от телефона, если точнее. Кто-то разнес его молотком вдребезги. Молоток валялся тут же, на кухонном рабочем столе.
— Это… — Каган указал на пластмассовые осколки, — сделал тот, кто унес ваш сотовый?
С нового места он смог получше разглядеть лицо Мередит. Даже в приглушенном свете ночника стало ясно, что на скуле у нее ссадина и глаз постепенно заплывает. В уголке рта запеклась кровь.
— И тот же, кто вас избил? — добавил он к вопросу.
На душе стало тяжело и горько. Сколько раз ему приходилось избивать людей, чтобы доказать русской мафии свою состоятельность. Пахан часто приказывал лупить женщин по лицу, бить коленом в пах, валить на пол, пинать ногами по почкам, заставляя их мужей, отцов, сыновей и братьев подчиниться требованиям мафиози.
Руководители операции только радовались, видя, насколько успешно такая тактика прокладывает Кагану дорогу в ближние круги русской мафии.
Но каждую ночь Кагану снились кошмары, и каждое утро он просыпался, терзаясь муками совести.
И теперь в нем закипел гнев при виде того, что сделали с Мередит. Всплеск адреналина придал Кагану сил.
— Если не скажете, почему эти люди охотятся за малышом, мы с Коулом идем в полицию, — предупредила Мередит.
— Нет! — выпалил Каган. — Наружу выходить нельзя. Это опасно!
Малыш заерзал на руках у Мередит. Крошечное личико сморщилось, и Каган испугался, что сейчас снова раздастся рев. Но младенец только захныкал, отпихиваясь от Мередит.
— Коул, — настойчиво позвал Каган, — сможешь помочь маме и мне? У вас есть комната с окнами на переднюю часть дома? С телевизором?
Мальчик посмотрел озадаченно.
— Есть, моя.
