Витя посмотрел на Лену: она, опустив голову, в руках нервно теребила ручку.
-Извините, я только что восстановился и впервые у вас на лекции.
-В таком случае, Лобанов, я лично буду настаивать на том, чтобы о вашем восстановлении забыли раз и навсегда!
-Хорошо.
-Что значит «хорошо»? - у профессора, пожалуй, впервые в жизни брови, от удивления, поползли вверх.
-«Хорошо», профессор, означает, что имел я такой универ, где такие профессоры.
По аудитории пронесся шелест вздохов. «Ржавый Гвоздь», напротив, - казалось, забыл как дышать. Побагровев, он, еле сдерживаясь от того, чтобы закричать, выдохнул:
-Пошел вон...
-Прошу прощенья, вы позволите? - Витя, обращаясь к Лене, улыбался. Она встала, освобождая ему дорогу, и незаметно взяла за руку.
Поравнявшись с Фроловым, оказавшимся на целых две головы выше, Виталик нарочито громко, словно для глуховатого, произнес:
- Удачного дня, профессор! - и направился к выходу. Проходя мимо рядов со студентами, он видел, как они улыбаются ему — единственное, чем они могли его поддержать. Впрочем, нужна ли она - поддержка?
Сигарета, вторая, третья - тягучее, черное месиво из смол налипает на мембраны легких, голова слегка кружится от избытка никотина, выдыхаемый ядовитый дым - сероватый, затейливо вьющийся - будто осеняет ее - и еще одна, прикуренная от последней, истлевшей до самого фильтра, вспыхивает угольком и начинает свое медленное таяние. Виталик сидел на поребрике, рядом со входом в университет и курил, ожидая, когда выйдет Лена, чтобы извиниться за свое не слишком пристойное поведение в аудитории. Время тянулось бесконечно долго и Витя курил одну за другой, пытаясь таким образом справиться с одолевавшей его скукой. Вокруг было чересур ясно и пустынно, если не брать в расчет стайку довольно воркующих голубей, изрядно 'облюбовавших' неподалеку стоящий памятник Ленину, рукой указывающего в неизвестном направлении.
В конце концов пара закончилась и студенты шумной гурьбой высыпали на улицу. Среди этой шумной толпы была и Лена - смеющаяся, что-то увлеченно рассказывающая окружившим ее подружкам. Виталик хотел было ее окликнуть, но она сама его заметила и тут же направилась к нему, прижимая к груди пару пухлых учебников, не поместившихся в уже набитой до отказа сумке.
- Лен, мне действительно неловко... - начал было извиняться Виталик, но она его тут же перебила.
- Слушай, ты даже не представляешь, что там было! - засмеялась она, схватив его за руку. - Ты теперь главный герой всего потока! Пойдем - с тобой хотят познакомиться, впрочем, ты, наверное, и так с ними знаком... - крепко держа его за руку, она потянула Виталика след за собой, к стоявшим неподалеку девушкам, не сводящих с них глаз.
Девушки действительно оказались знакомыми: правда, учились они на другом отделении - романо- германском - и Виталик с ними никогда прежде даже не здоровался, но лица их он все же помнил. Так же, как и они помнили его.
- Постой, - произнесла, улыбаясь, одна из них, - ты же вместе с нами раньше учился, правда?
- Было дело. - смутился Витя, не успев даже поздороваться.
- Точно, точно! - защебетала другая, поправляя очки, совершенно ей не идущие. - Только ты с русского отделения, да? Я помню... А куда ты пропал? Слушай, Ржавый Гвоздь до сих пор кипятком ссытся от злости! - произнесла она и расхохоталась. - С ним, похоже впервые такое...
- А нам Ленка сказала, что ты восстанавливаешься. - заговорила третья (волосы собраны по- старушечьи - в пучок, нижняя губа выпячивает) - А Фролов точно к декану пойдет - он такой.
Виталик смотрел на девушек и думал о том, что, черт побери, правы те, кто утверждает, что красивые девушки всегда дружат с теми, кто явно не блещет красотой, чтобы выделяться на их неказистом фоне.
- Может быть, это не так уж и важно... - Витя вымученно улыбался, глядя на них, пытаясь скрыть свое нежелание поддерживать этот дурацкий разговор с людьми, которых он толком и не знал да и знать, честно говоря не хотел. - Лен, - продолжил он, - извини, мне идти надо...
- Так ты к Соколову сейчас?
- Нет, я совершенно забыл, нужно съездить кое-куда, - он врал ей и понимал, что она об этом знает.
- Тогда до вечера, - вмешалась та, что в очках, - ты же придешь к Игорьку?
- К какому еще Игорьку? - Виталика это стало уже раздражать.
- Это препод один. - стала объяснять Лена. - Ты его должен знать: он на курс старше нас был - теперь преподает фонетику. У него сегодня почти весь факультет соберется...
- Ну не весь уж... - опять вмешалась подруга, непоправимо испорченная очками.
- Да... то есть... - Лена взглянула на Витю с надеждой и недоверием во взгляде одновременно. - Ты ведь придешь? Все-таки так долго не виделись...
Витя почувствовал себя крайне неловко: дух его захватывало так, как, должно быть захватывает у тех, кого впервые в жизни пригласили на свидание, но и память о прошлом не оставляла его ни на миг.
- Да, Лен, конечно, - нерешительно ответил он, - я обязательно приду.
- О'k. Я тогда тебе позвоню ближе к вечеру. - она вдруг обняла его и поцеловала в щеку, но как-то не совсем по-дружески - слишком долог и приятен был этот поцелуй. После чего, Лена, вместе со своими не слишком обаятельными подругами, тут же скрылась в шумной толпе студентов.
Виталик соврал: на самом деле у него не было никаких неотложных дел, но возвращаться в университет - искать преподавателя, о чем-то договариваться - уже не было никакого желания. Спуститься по этой чертовой вьющейся лестнице (и кто придумал строить университет на самом высоком холме в городе?), дойти до метро и умчаться домой - в темную, сырую конуру с треснувшими стеклами в окнах и нелепыми цветами на пожелтевших обоях. Там тихо и есть кровать - это все, что нужно сейчас - завалиться спать до самого вечера.
Спускаясь по лестнице, он отчасти корил себя за то, что согласился пойти на вечеринку. Что было ему там делать? Среди людей, которые едва его помнят, а многие вообще не знают? Слушать 'умную' болтовню отличниц в бреккетах, пить пиво с местными стилягами, все как один одетыми в тельняжки на два размера больше и обтягивающую невероятно худые ноги джинсу, смотреть на глупые выходки студентов-шалопаев (ведь на любой такой вечеринке всегда найдется пара обормотов, которые если и не затеят драку, так уж точно наблюют в самом неподходящем месте на глазах у всех и под всеобщий хохот)? Он живо представил себе будущее этих студентов и студенток, проходящих последний год обучения в университете. Вряд ли они пойдут по специальности. Ну десяток со всего потока и наберется: преподавателями, переводчиками, корректорами местных газет (с обязательной подработкой репетитором, потому что на 'филологическую' зарплату не то что жить, даже существовать - крайне тяжело). Остальные же - ринутся во всеобщий омут купли-продажи и пополнят ряды менеджеров среднего звена, консультантов всех мастей и окрасок с обязательным ежедневным подсчетом процентов от прибыли, фантазиях о выросших бонусах и надеждах на хорошее настроение начальника своего отдела. Все это напомнило ему счастливых в своей глупости, скачущих взад-вперед по карьерной лестнице мартышек, каждая из которых абсолютно уверена в том, что один-единственный банан на всех достанется именно ей, в то время, как нет и не было никакого банана.
В то же время, Виталику очень хотелось встретиться с Леной и, в конце концов, расставить все точки над 'i'. Гнетущая все эти годы недосказанность и недопонимание случившегося с ними подталкивали его к встрече с ней и, пожалуй, студенческая вечеринка - вполне подходящее место для подобного разговора: общее веселье, без сомнений, сможет отретушировать слишком драматичные тона.
Солнце, по-весеннему припекавшее, вдруг затянуло тучами, как и все небо. На асфальте появились первые следы от капель начинающегося дождя. Прохожие с недовольством поглядывали на небо и щурились от досады. Виталик ускорил шаг, надеясь скрыться под подземной крышей станции метро до того, как дождь начнет хлестать в полную силу. Уже спускаясь, под пластиковым козырьком, у самого входа на
