Приняв решение, Алан направился по пустынной улице к мотелю. Конечно, Ева все еще спит… Но вдруг что-то его насторожило. Он прислушался и понял: за ним кто-то идет.
Чтобы удостовериться в своем подозрении, он быстро завернул за угол и остановился, прислушиваясь. Шаги ускорились, кто-то повторил его маневр и остановился.
Итак, это не игра воображения. Нужно узнать, кто за ним следит.
Недалеко от мотеля он увидел промежуток между домами. Подходящее место, чтобы спрятаться. Он шагнул в тень. Шаги приближались, помедлили, затем зазвучали снова, все ближе и ближе. Алан вышел из тени и неожиданно схватил преследователя, почти неразличимого в темноте, заломив ему руку.
– Почему вы идете за мной? Говорите! – Он еще крепче сжал руку, зная, что делает больно. – Говорите, – повторил он. – Что вам нужно? Зачем вы следите за мной?
– Я… я только хотела знать, куда вы идете. – Ева едва дышала от боли. Еще немного – и кость хрустнет.
– Вы! – Алан отпрянул и повернул Еву лицом к себе. – Какого черта вы тут делаете? Неужели не понимаете, что я мог сломать вам руку!
– Она у меня так болит, словно ее уже сломали, – простонала Ева.
– Простите. – Алан начал растирать ей плечи. – Я думал, что вы спите в мотеле. Почему вы шли за мной?
– Я… – Тепло его рук немного уняло боль. – Я должна была посмотреть, куда вы направляетесь.
Ей не хотелось признаться, что она не доверяет ему.
– Я думал, что вы спите, – повторил он. Но, почувствовав что-то подозрительное в ее голосе, он схватил Еву за плечи и притянул к себе, пытаясь разглядеть ее лицо в темноте. – Посмотрите-ка на меня. Вы думали, что я удираю от вас?
– Я…
– Не трудитесь лгать! Женщины! – Он отодвинул ее от себя и зашагал по улице.
– Алан! – крикнула она и побежала за ним. – Алан!
Господи, что она делает? Настраивает против себя единственного человека, который может помочь ей найти Рози.
Придя в мотель, он швырнул на стул куртку и бросился на кровать. Как он разъярен! И имеет право на это.
Ева зашла в комнату следом за ним и тихо закрыла дверь, бросив на него тревожный взгляд. Снимая жакет, она болезненно ощутила последствие гнева своего спутника – рука все еще ныла. Это не помешало Еве аккуратно расправить жакет и повесить его на стул.
Он наблюдал за ней краем глаза. Черт бы ее побрал! Только поглядите на нее! Как она невинна! Какое выражение в серых глазах! Черт!
Он резко встал и, войдя в ванную, захлопнул дверь, потом запер ее – может быть, чтобы не впускать эту женщину в свои мысли? – и сел на узкий край ванны.
Черт бы ее побрал! Как она ухитрилась за столь короткий срок так подействовать ему на нервы!
До того дня, как они встретились, он гордился, что никто никогда не застанет его врасплох. Жизнь преподнесла ему множество уроков недоверия! Он в безопасности, пока придерживается одного простого правила – никаких личных отношений!
Никаких… Никогда… Кроме того единственного раза…
Лицо Кэтти всплыло перед его мысленным взором…
Это должно было научить его чему-нибудь.
Однако, зная женщину, которая стояла сейчас по ту сторону двери, всего несколько суток, он позволил себе увлечься ее проблемами и потерял самообладание. Черт бы ее побрал! К черту!
Как он хотел встряхнуть ее, подбодрить, взять ее руки в свои и… Он прогнал эту мысль из головы, метнувшись, словно тигр в клетке, глядя на стены, которые сомкнулись вокруг него. Ему здесь не хватало места… и все кипело у него в душе… Алан снова глубоко вздохнул. Он может держать себя в руках, может подавить эмоции, которые заставила пережить его Ева. Он сделает это, поскольку научился этому давно.
Алан отвернул кран и смочил лицо холодной водой, надеясь, что отступят мысли и эмоции… Но ничего не получилось, и тогда он сунул голову под льющуюся струю. И это не помогло…
– Алан! – послышался голос Евы. – У вас все в порядке?
Он не отвечал.
– Алан! Вы слышите? Я хочу поговорить с вами. Выйдите, пожалуйста.
Ее голос умолк, когда дверь открылась.
– Я хочу извиниться, – сказала она.
– Не беспокойтесь, не стоит. – Он прошел мимо нее в центр комнаты. – В этом нет необходимости.
– Есть, – настаивала Ева.
– Послушайте, за последние несколько дней мне стало совершенно ясно, что мы не можем работать вместе. – Он гордился тем, что его голос звучит спокойно. – Я не хотел браться за эту работу. Вы уговорили меня заняться вашим делом, нравится мне это или нет. Но нам трудно вместе. Будет лучше для нас обоих, если вы уедете домой.
– Нет! – закричала Ева. – Вы не можете отправить меня, как непослушного ребенка. Я не уеду! Рози – это все, что у меня есть! Как вы этого не понимаете!
Засунув руки в карманы, Алан упорно стоял на своем:
– Я не стану продолжать дело, если вы не доверитесь мне и не вернетесь домой.
Его упорство раздражало Еву.
– А вы смогли бы жить, не зная, что происходит с вашим ребенком? Думая каждую минуту о том, что с ней, в безопасности ли она или… уже умерла?
Она ходила вслед за ним по комнате, стараясь заглянуть в лицо.
– Вам доступно такое предположение: если бы это была ваша дочь?
Что-то промелькнуло в глазах Алана.
– Я вижу, что да, доступно. Так и со мной. Каждую минуту я думаю: если бы я не поехала в тот вечер в магазин, если бы не взяла с собой Рози, если бы только я была сильнее, проворнее… – Ее нервы были на пределе. Она проглотила комок в горле и пробормотала: – Я могла бы отнять Рози у него.
Алан не собирался менять своего решения. Что бы она ни сказала, оно останется прежним.
– Единственное, что не дает мне сойти с ума, это то, что я с вами, принимаю участие в поисках. Если вы приговорите меня к неустанному ожиданию телефонного звонка или стука в дверь… – Она заставила его встретить свой взгляд. – Я буду умирать каждый раз, когда зазвонит телефон, и каждый раз, когда услышу стук в дверь, а окажется, что это не она. И в конце концов сойду с ума, прежде чем увижу свою девочку. Пожалуйста, не казните меня. – Глаза ее наполнились горячими слезами, губы задрожали, она не могла продолжать.
Алан не помнил, как приблизился к ней, как почувствовал, что его пальцы стали мокрыми.
– Не нужно, – прошептал он. – Шшш. Перестаньте плакать… Все в порядке.
Ева с трудом подняла веки, слипшиеся от слез, и увидела, что он склонился над ней.
Его руки, скользнув от влажной щеки до дрожащего подбородка, нежно приподняли ее лицо и вытерли слезы.
– Не плачьте больше, – пробормотал он, накрывая ее губы своими и прижимая ее к себе.
Все в нем жадно тянулось к ней, тело напряглось, кровь бешено заструилась по жилам. Возбуждение все возрастало, разжигаемое сильным голодом. Он изголодался по этой женщине, по сладости ее губ, по мягкой коже под пальцами, по ее телу, жарко прильнувшему к его телу. Никогда не испытывал он такой необузданной потребности отдавать и поглощать страсть, пылавшую и в нем, и в женщине, которую он держал в своих объятиях. Это настораживало его! Потребность в ней оказалась самым пугающим переживанием, которое ему довелось испытать. Ему было стыдно, будто с него сорвали одежду и он стоит перед ней голый! И все же он не мог отпустить ее.
Впервые в жизни куда-то подевался его самоконтроль, и он чувствовал, будто умер и родился заново.
Алан был словно ребенок, стоящий на пороге новой жизни, не решающийся сделать первые шаги. Он
