ряды «Национал-социалистской лиги» много горячих приверженцев нацистского режима; среди них были и перебежчики из Б. С. Ф., которые своими проделками в Ист-энде и других районах Лондона без конца доставляли неприятности уже порядком издерганному лидеру с Грейт Смит-стрит (Б. С. Ф. уже давно выехал из своего роскошного помещения на Кингсрод в Челси). В октябре 1938 г. Джон Бекет, — возможно, опасаясь растущего нацистского фанатизма Джойса, — порвал с «Национал-социалистской лигой» и стал одним из основателей «Британской народной партии», о которой речь пойдет ниже. А Уильям Джойс до самого своего отъезда в Германию занимался совсем уже темными делами. Единственным источником его дохода в это время было ежемесячное пособие от богатого немолодого поклонника-шотландца, проживавшего в Сассексе.
Мюнхенский кризис в сентябре 1938 г. послужил толчком для широкой кампании, проводившейся Мосли под лозунгом «Занимайтесь делами Британии». Чемберлен, которого Мосли до тех пор поносил особенно свирепо, теперь имел сомнительное удовольствие услышать, как лидер Б. С. Ф. назвал его паломничество в Мюнхен «актом мужества и здравого смысла», подтверждением «той простой истины, что личные переговоры между руководителями великих наций — единственный путь к разрешению международных вопросов». В то время в Англии было много людей, разделявших восторги Мосли по поводу мюнхенского предательства; но к концу года и особенно в начале следующего, не менее напряженного, общественное мнение, под влиянием антимюнхенской оппозиции в палате общин, стало привыкать к мысли, что рано или поздно Англии предстоит война против зарвавшихся германских милитаристов. Мосли и его агитаторы предприняли отчаянную попытку возродить заглохшие примиренческие настроения: по всей стране они выступали на митингах с речами на тему «Занимайтесь делами Британии». Наша задача, уверяли они, — заниматься своими собственными делами и не совать нос в дела Европы. Установим с Германией «мужественную дружбу», исходя из принципа «Живи и давай жить другим». То, что Гитлер делает в Европе, нас не касается. Гитлер не тронет ни нас, ни нашей империи, если мы не будем мешать ему в Европе. Колонии Германии следует ей немедленно возвратить; если у нас имеются какие-либо другие неразрешенные вопросы, давайте снова вступим в переговоры с герром Гитлером. Мы увидим, что он — в высшей степени разумный человек.
В провинции Мосли легко собирал полные аудитории ярых сторонников умиротворения Германии; но на этом критическом этапе несколько тысяч сочувствующих, разбросанных в разных местах, не были для него достаточной поддержкой. Он желал склонить на свою сторону всю Англию. В феврале 1939 г. он просил разрешения выступить по радио но получил отказ; однако через несколько месяцев (16 июля) ему удалось снять выставочный павильон Эрлскорт для большого митинга фашистов и сочувствующих. Этот митинг, «самый многолюдный из когда-либо проводившихся в закрытом помещении», был последним значительным выступлением Б. С. Ф. Бесконечно длинная речь Мосли была разбита на две части: сначала он разразился злобной критикой по адресу прессы за то, что она уделяла слишком мало внимания деятельности Б. С. Ф. и профашистской пропаганде.
Затем более часа он развивал свои взгляды о невмешательстве в европейскую экспансию Гитлера.
Напомнив, что Гитлер дал слово не нападать на Британскую империю и что слово его твердо, Мосли продолжал: «Ну, а если предсказания наших противников сбудутся, хоть я и убежден в обратном, если Германия обернется против нас и скажет: «Подавайте нам Британскую империю, нам нужна ваша четверть земного шара»? Почему считается, будто Британия не сможет устоять против Германии или любого другого государства?» Далее Мосли постарался свести на-нет все страхи по поводу возможного вероломства со стороны Германии, указав, что по численности населения Британия равна ей (для доказательства он объединил все «семьдесят миллионов белого населения» Британской империи), а «по национальным ресурсам неизмеримо сильнее». «Ввиду этих фактов, у кого, — спрашивал он, — достанет глупости усомниться в способности Англии победить Германию — или любое другое государство, — не связывая себя договорами с иностранными союзниками? Почему мы не хотим остаться в стороне от того, что происходит или должно произойти в Европе, — остаться в стороне и верить в подавляющее превосходство наших сил?».
Верил ли в этот бред сам Мосли? Неужели он действительно считал, что Гитлер успокоится, завоевав Европу, или что Англия, оставшись в гордом одиночестве, сможет без конца держаться против целого нацифицированного континента? Мосли не глуп. Он лучше многих других в то время знал о силе и беспощадности нацистского режима и о степени подготовленности Германии к войне. Едва ли он сомневался, что в случае войны немцы рано или поздно одержат победу и вторгнутся в Англию. За себя ему не приходилось опасаться; он вполне мог рассчитывать, что окажется у власти. Но в этом случае он был бы только вассалом в вассальном государстве, обязанным выполнять любые приказы нацистских завоевателей.
А он мечтал о другом как для себя лично, так, конечно, и для Англии и Британской империи. Он был слишком убежденным националистом, был слишком увлечен своей концепцией «Великой Англии», чтобы пойти на национальную зависимость хотя бы от достославного фюрера Третьей империи. Он стремился к другому: по его мнению, следовало любой ценой уберечь Англию от такого безумия, как война с нацистской Германией. Пусть армии Гитлера поставят на колени самого главного врага — Россию, а затем и остальную Европу. Когда фашисты завоюют континент, демократы нейтральной Англии будут вынуждены сдать свои позиции. Тогда Мосли и его единомышленники добьются власти в Англии, а затем
Теперь его лозунгом было «Мир путем немедленных переговоров с Гитлером». В заявлении о «мирных целях», напечатанном в «Экшен» 16 сентября 1939 г., Мосли сказал, что война — «неизбежный результат попытки продиктовать великой нации ее форму правления». Все попытки навязать Германии чуждые ей формы правления, «чуждые во всех смыслах», окажутся «не по силам английскому народу и будут противоречить его истинным желаниям». Мир будет достигнут, если Англия и Германия придут к соглашению о «демаркации их сфер экономических интересов и имперской ответственности». На митингах, которые он созывал по всей стране, присутствующим предлагалось голосовать либо за войну, либо за «переговоры и мир», и поскольку аудитории почти целиком состояли из фашистов и их сторонников, они, как правило, единогласно выбирали второй вариант. И даже на этом позднем этапе Мосли сумел заручиться поддержкой ряда влиятельных лиц.
Такого рода людей объединял пресловутый «Правый клуб» капитана Рэмзи, основанный примерно за год до войны. Он насчитывал около 375 членов, из которых многие обладали влиянием и властью и в большинстве своем были либо убежденными фашистами, либо их горячими сторонниками. Восьмым в списке членов клуба стояло имя Уильяма Джойса; подвизались в нем также американский предатель Тайлер Кент (приговоренный к семи годам тюремного заключения за шпионаж) и Анна Волкова, осужденная в ноябре 1940 г. за попытку переслать шифрованное письмо «некоему Джойсу в Берлин». На закрытых заседаниях клуба почти всегда председательствовал покойный герцог Веллингтон — президент «Лиги возрождения свободы» капитана Акуорта. Капитан Рэмзи был арестован в мае 1940 г. на основании закона об охране государства. По его словам, клуб прекратил свое существование с началом войны, но члены клуба продолжали встречаться неофициально (Тайлер Кент фактически вступил в члены клуба через несколько месяцев после начала войны). Среди документов, конфискованных полицией в мае 1940 г., был полный список членов клуба. В период 1941–1945 гг. правительство, в котором решающий голос имели консерваторы, отказывалось опубликовать эту пресловутую так называемую «красную книгу», несмотря на многочисленные требования; нужно надеяться, что нынешнее правительство окажется более податливым и
