— Да ладно, — отмахнулась Тирлаг. — Ты заслужил это, после того, что сделал Шилес.
— Что я ей сделал? — Йен стукнул кулаком по столу. — Я не сделал ничего, чтобы меня так унижали.
— А ты не подумал, о чем будет судачить весь клан, когда ты бросил Шилес на следующий день после свадьбы?
Тирлаг помахала узловатым пальцем у него перед носом.
Йен опустился на стул. Через какое-то время он повернулся к Шилес и взял ее за руку.
— Бабы издевались, да?
— О да! — сухо улыбнулась она, а потом заговорила высоко и пискляво, подражая их голосам: — «Неужели ты не могла удержать мужа дома, Шил? Наверное, не знаешь, чем удерживают мужика при себе? Родила бы ему ребенка, тогда бы он захотел вернуться домой»:
Йен поднес руку к губам и поцеловал ее.
— Прости. Мне очень жаль. Пока я был во Франции, я думал, что ты все еще маленькая девчонка, от которой мужчине нет никакой пользы.
«Если ты вообще вспоминал обо мне!»
— Сходи за мальчиками, Йен. — Тирлаг сняла миски с полки. — Они так и не поели.
Шилес очень удивилась, услышав, как старуха приказывает ему, словно он юнец, а не мужчина, который вымахал раза в три выше ее. Йен ушел, а Тирлаг уставилась на нее своим единственным глазом.
— Так почему ты не пускаешь к себе в постель такого красавца мужа? — спросила она. — Я знаю, причина в чем-то другом, а не в том, что я придумала для Черного Хью.
Шилес покраснела и опустила глаза в пол.
— Дай ему время. — Тирлаг накрыла ее руку своей узловатой рукой. — В нем есть все задатки хорошего мужа, как раз такого, который тебе нужен. Ты не потеряла мешочек, который я сшила тебе?
Шилес покачала головой.
— Ты надеваешь его на грудь, ближе к сердцу, когда ложишься в постель?
Шилес кивнула.
— Тогда ты знаешь, что делать, девочка.
Йен уже начал переживать за свое здоровье.
Шилес доводила его до умопомрачения. Для мужчины, который хотел женщину и не мог получить удовлетворения, это было вредно. А срывать случайные поцелуи, про которые он говорил, что она должна их ему, только добавляло мучений.
По ночам он лежал без сна, представляя себе ее молочно-белую кожу в лунном свете. Каждый раз, когда в соседней комнате раздавался голос Шилес или когда она проходила по двору, Йен начинал мечтать, что вот сейчас она подойдет к нему и объявит о своём согласии.
В его воображении Шилес медленно, поигрывая бедрами, подходила к нему. Ее глаза сияли. Потом она клала ему руку на грудь и говорила:
— Я передумала. Ты мне нужен как мужчина, Йен Макдональд.
Йен тряхнул головой и отложил в сторону молоток, чтобы не покалечиться. Всякий раз, когда он зажимал ее в угол, чтобы поцеловать, обязательно появлялся кто-нибудь и уводил ее. Бывало, ему удавалось подержать ее за грудь — ах, он страшно возбуждался от одной мысли об этом! — но не более того.
Его терпение подходило к концу.
И время подходило к концу. До Самайна оставалось каких-нибудь две недели, когда им с друзьями придется предпринять решительные действия. В тот день, когда Йен отправился за Коннором и Дунканом в пещеру, он обсудил с ними этот вопрос. Все согласились с тем, что наилучшим способом привлечь клан на сторону Коннора будет атака на замок Нок.
Чтобы оправдать нападение на Маккиннонов, сначала следовало решить все вопросы по поводу прав Йена на замок в качестве мужа Шилес. Разумеется, они могли бы взять замок и без каких-то там юридических обоснований. Так поступали сплошь и рядом. Но тогда в этот спор вмешалась бы верховная власть. А Коннора и Макдональдов в данный момент и без этого одолевало много хлопот.
Итак, Йен должен был вступить в брачные отношения. То есть лечь с женой в постель и выполнить свои супружеские обязанности. В данном случае интересы клана полностью совпадали с его личными интересами. Не часто такое случается!
Все было подготовлено заранее. Йен уговорил мать и Нилла устроить для отца морскую прогулку вокруг острова Сил под тем предлогом, что поездка пойдет на пользу им всем. Алекса, разумеется, не пришлось упрашивать, чтобы он не отпускал от себя Дайну во второй половине дня.
Наконец-то Йен останется с Шил наедине.
Он нашел ее на кухне. Наклонившись над столом, она выкладывала на противень овсяную смесь. У него перехватило дыхание, когда он представил, как возлежит на этом столе, а она работает над ним. Шилес была само очарование с этими высоко заколотыми волосами, из которых выбивались отдельные вьющиеся пряди, свободно спускавшиеся по обеим сторонам лица.
— Ах, как вкусно пахнет!
И действительно, в теплом воздухе кухни носились сладковатый запах овса и медовый дух.
Вскинув голову, Шилес удивленно посмотрела на него.
— Я даже не слышала, как ты вошел.
— Что стряпаешь?
— Хочу порадовать отца, — улыбнулась она. — Ты ведь знаешь, он сладкоежка. А что останется, отнесу Энни. Она недавно родила еще одного.
Закатав рукава, Йен обошел стол и встал рядом с ней.
— Мне нравилось помогать матери на кухне.
Она искоса глянула на него.
— Представляю, что ты был за помощничек.
— Ах, твое неверие глубоко уязвляет меня! — ухмыльнулся он. — Сейчас ты убедишься, насколько я хорош.
Шилес вскинула брови, подозревая, что это только слова.
Она ошибалась.
Зацепив деревянной ложкой мед в горшке, Шилес полила им смесь.
— Мне должна была помогать Дайна. — Она постучала ложкой о край противня. — Вот, все и готово.
— Дайну ты сегодня уже не увидишь. — Забрав у нее ложку, Йен облизал мед. — У них с Алексом… свои дела.
Ее руки замерли, а на щеках появился нежный румянец.
— Вон оно что.
Йен тут же воспользовался удобным случаем, чтобы предостеречь ее насчет Алекса.
— Дайна у него не останется единственной.
— Алекс у нее — тоже.
Он засмеялся и добавил главный аргумент.
— Алекс не из тех, кто надолго задерживается в одной постели.
— Мне кажется, ты не в том положении, чтобы осуждать его. Можно подумать, сам жил жизнью святого. — Шилес приподняла противень и грохнула его о стол так, что он заходил ходуном. — Это поможет осадить смесь. Закончу, когда они приедут.
