Люси вздохнула с подчеркнутым безразличием.
— Если миссис Пембертон захочет чаю, она выпьет его здесь со мной, Хелберд.
— Да, да, конечно, мэм.
Хелберд склонил голову в вежливом поклоне, сочувственно посмотрел на Джулию и вышел.
Джулия открыла дверь, и Люси перенесла свое внимание на нее.
— Надеюсь, у тебя не войдет это в привычку — позорить меня перед слугами, Джулия, — бросила она.
Джулия вздохнула:
— Мне очень жаль.
— Правда? — Люси с сомнением посмотрела на нее. Достав носовой платок, она без кокетства промокнула им нос. — Что ж, в любом случае нам предстоит жить вместе — по крайней мере несколько дней, — и я была бы признательна, если бы ты вела себя менее агрессивно.
Джулия приложилась лбом к прохладной обивке двери.
— Отлично, — сказала она. — Я постараюсь.
Люси отбросила платок в сторону.
— Ты будешь сегодня вечером на ужине?
— Конечно, — кивнула Джулия.
— Отлично.
Ей просто дали понять, что аудиенция окончена, и Джулия возмутилась в душе. Но она очень аккуратно прикрыла за собой дверь и пошла в свою комнату. Однако, придя к себе, она уже не могла сдерживаться. Она упала на кровать и позволила себе выплакаться.
Она больше не видела Роберта до следующего вечера.
Он не пришел тогда на ужин, и Люси с видимым удовольствием сообщила ей, что он с Памелой пошел на вечеринку к кому-то из их друзей. Очевидно, он приехал из офиса, когда она была в ванной. Он принял душ, переоделся и снова уехал. Эмма, конечно, пошла спать около семи, и Джулия и ее свекровь остались вдвоем.
Ужин проходил в неловком молчании, и Джулия не получила от него никакого удовольствия. Потом они смотрели в гостиной телевизор.
— Без сомнения, тебе нелегко привыкнуть к жизни, которую мы ведем, — сказала Люси, удобно устраиваясь в кресле. — Прежде всего, тебе чужд наш стиль, не так ли, Джулия?
Джулия притворилась, что поглощена фильмом, который они смотрели.
— Что вы сказали? — спросила она, прекрасно расслышав слова Люси.
— Я сказала, что тебе будет трудно привыкнуть к нашему стилю жизни, — резко сказала Люси. — Не думаю, что жизнь в Ратуне может сравниться со светской жизнью здесь, в Лондоне.
— Не думаю, что может. — Джулия заправила прядь волос за ухо.
— И у тебя не было возможности привыкнуть к такой жизни до того, как ты уехала с Майклом, — продолжала ее свекровь. — Не представляю, чем руководствовался Майкл, когда выбирал это место, — казалось, ему очень нравится жить в Лондоне.
— Он пошел во флот задолго до встречи со мной, — напомнила Джулия.
Люси пожала плечами:
— Да, я знаю. Ему всегда нравилось болтаться на кораблях. С самого детства. Но чтобы он принял назначение за границу, да еще постоянное…
— Это была его идея. — Джулия заставила себя не переходить, на радость Люси, в контратаку.
— Знаю. Но это так на него не похоже. — Люси потянулась за бокалом шерри. — Правда, тебе так было удобнее всего.
Джулия упражнялась в сохранении спокойствия.
— Удобнее? — переспросила она.
— Разумеется. Я хочу сказать… ведь ты, Джулия, не привыкла к нашему стилю жизни, не так ли? Ты не привыкла устраивать развлечения, давать приемы! Я не думаю, что ты хоть раз в жизни составляла меню, верно?
— Нет. В детском доме обычно этим не занимаются, — подтвердила Джулия.
Люси жестом попросила перемирия.
— Ну, Джулия, давай больше не ссориться. Я просто стараюсь все с тобой обсудить.
— Я не ссорюсь, — с упреком сказала Джулия и глубоко вздохнула. — Может, вас это и удивит, но мы с Майклом были счастливы — очень счастливы.
Люси прищурила глаза:
— В самом деле?
— Да. Его не интересовал ваш… ваш светский Лондон, или как вы его там называете! Он любил болтаться на кораблях, здесь я с вами согласна. У нас была лодка, просто маленькая лодка, и мы проводили на ней большую часть выходных. Мы плавали, загорали. Мы приглашали друзей. Это… была чудесная жизнь.
Люси скривила губы:
— Майкл и теперь был бы жив, если бы ты не уговорила его принять это назначение.
Джулия побледнела:
— Это неправда!
— А ты откуда знаешь? — Люси уже не скрывала своей неприязни.
Джулия сжала губы, не решаясь заговорить. Ей не хотелось обсуждать личные проблемы Майкла со здоровьем при этой женщине, пусть она даже его мать. Но все-таки сказать ей нужно. Вздохнув, она заговорила:
— Знаю, потому что он принял это назначение по совету врача, который сказал, что ему надо снизить деловую активность.
— Что? Я не верю тебе!
— Это правда. Я тоже ничего не знала до… до второго приступа. Доктору пришлось мне все объяснить. — Джулия откинулась на спинку кресла. — Майкл отказывался воспринимать свою болезнь всерьез.
Люси смотрела на нее широко открытыми глазами, у нее дрожали губы. Джулии сделалось очень жаль ее.
— Ты… ты это придумала. Он… он бы мне сказал. Я его родная мать!
Джулия пожала плечами:
— Вы не знали его так хорошо, как я.
— Я знала его двадцать восемь лет, — презрительно бросила Люси. — В четыре-пять раз дольше, чем ты.
— Да, но не так хорошо, как его знала я, — тихо сказала Джулия. — Поверьте, я говорю правду, я не стараюсь причинить вам боль.
Люси поднялась с кресла.
— Ты говорила об этом Роберту?
Джулия покачала головой:
— Нет. Я никому об этом не говорила.
— Я бы не хотела, чтобы ты говорила ему, — сказала Люси, беспокойно прохаживаясь по комнате. — Я бы хотела, чтобы смерть Майкла все воспринимали как неожиданное несчастье, какие случаются в жизни.
— Так оно и было! — с горечью воскликнула Джулия, поняв, что Люси просто не хочется, чтобы ее друзья узнали, что в течение шести лет Майкл скрывал свою болезнь от родных — прежде всего от нее.
— И для тебя тоже? — вопрошала Люси. — Ты можешь так сказать с чистым сердцем?
— Конечно могу. — Джулию больно задел тон свекрови.
После последних нескольких минут разговора фильм совсем перестал интересовать ее.
Люси жестом прекратила разговор.
