Макаров, сняв фуражку, набожно перекрестился. Его примеру последовали все окружающие.
– Капитана второго ранга Бубнова за оставление в море «Страшного» отдать под суд! – приказал Макаров Дукельскому.
Между тем японцы опять стали сближаться с русской эскадрой. Невдалеке от «Петропавловска» вскинулось несколько водяных столбов.
– Первый японский привет сегодня! – проговорил Молас. – Надо перебраться в боевую рубку, ваше превосходительство.
– Не хочу. Тесно и хуже видно, – заупрямился Макаров. – Прикажите усилить артиллерийский огонь!
Как только подошли остальные броненосцы, вся эскадра двинулась на сближение с японцами, которые поспешили отойти. Прошло около часу. Русская эскадра постепенно стала нагонять старые японские броненосцы «Чин-Иен» и «Мацушиму». Вся эскадра сосредоточила на них огонь. Было видно, как на одном из них вспыхнул пожар. В это время на горизонте из тумана стали появляться один за другим многочисленные японские корабли. Макаров понял, что перед ним весь японский флот, и разгадал ловушку, в которую его хотел заманить адмирал Того, выдвинув в качестве приманки свои старые броненосцы. Пользуясь превосходством хода, японцы хотели отрезать русскую эскадру от Артура и, окружив ее, принудить к бою в невыгодных условиях.
Адмирал приказал немедленно лень на обратный курс. Эскадра, отстреливаясь от японцев, двинулась к Артуру. «Петропавловск» теперь шел в голове кильватерной колонны броненосцев.
– Передайте на Золотую гору: «Береговым батареям приготовиться к открытию огня!» – приказал Макаров.
Японцы, пользуясь преимуществом хода, пытались, идя параллельным курсом, обогнать русских. Артиллерийский огонь опять усилился. Один из снарядов попал в «Петропавловск». Осколки зазвенели по броне, кого-то ранило, на палубе мелькнули белые халаты санитаров; возник было пожар, но тотчас же был потушен. Макаров перешел в боевую рубку. Тут с ним были Молас, Дукельский, флагманские штурман и артиллерист, командир броненосца Яковлев и матрос-сигнальщик. Затем неожиданно откуда-то вынырнул великий князь. Он был взволнован и с трудом переводил дух. Один из осколков только что порвал его шинель.
– Счастливо отделался! – громко проговорил он. – На вершок ближе – и я был бы без ноги!
– Вы, ваше высочество, изволили только что проснуться? – спросил Макаров.
– Представьте – ничего не слышал, даже стрельбы!
– Счастливый сон! Зато я сегодня ночью почти не спал!
Князь сделал вид, что не понял намека адмирала.
По мере приближения к Артуру японцы стали отставать, оставаясь вне досягаемости береговых батарей. Стрельба почти прекратилась. Поравнявшись с Тигровой горой, эскадра по приказанию адмирала сбавила ход и пошла вдоль берега.
Был подан сигнал: «Крейсерам и миноносцам идти в гавань!«
Постепенно сбавляя ход, «Петропавловск» медленно двигался в голове эскадры. Напряженность боя прошла, Пробили отбой. Матросы высыпали на палубу, разминаясь и разглядывая еще маячившую на горизонте японскую эскадру.
– Ваше высочество желали видеть меня? – обратился Макаров к великому князю, выходя из боевой рубки.
– Да, мне хотелось срочно переговорить с вами, ваше превосходительство, по некоторым вопросам, но вы не сочли возможным немедленно повидать меня! – ответил князь.
– Чем же я могу быть вам полезен сейчас? – в упор спросил адмирал, останавливаясь на палубе.
Наглый тон великого князя опять задел его, и он, сердито посапывая, пристально смотрел в лицо великому князю.
Заметив раздражение Макарова, Кирилл Владимирович счел за лучшее отложить разговор: он знал резкость Макарова а минуты гнева и побаивался его.
– Поговорим потом, на свободе, когда вернемся в порт, – ответил князь.
– Как будет угодно вашему императорскому высочеству, – сухо ответил Макаров. – Но все же должен заметить, что тревожить командующего флотом в три часа ночи по пустякам, даже вам, не следует!
– Позвольте, адмирал… – начал было князь начальственным тоном, но вдруг раздался страшный грохот, блеснул столб огня, и мгновенно все заволокло дымом. Броненосец подбросило вверх. На палубу обрушилась масса воды. Макаров вскрикнул, как от боли, и закрыл лицо руками.
– Спускать шлюпки! Остановить эскадру! – скомандовал он в следующее мгновение, но его уже никто не слушал. Из всех люков и со всех трапов на палубу хлынули перепуганные люди.
В это время один за другим последовали еще два взрыва под правым бортом. По палубе пронесся крик, и с искаженными от ужаса лицами, ничего более не видя и не соображая, матросы и офицеры кинулись к левому борту.
Макаров понял свое полное бессилие что-либо сделать в эту минуту и, скинув теплое пальто и калоши, попытался добраться до борта. По дороге он споткнулся об лежащего на палубе с окровавленным лицом Верещагина. Тут же на палубе валялись рассыпанные рисунки из альбома. Адмирал быстро нагнулся, стараясь поднять художника, но тот только глухо простонал:
– Спасайтесь сами, Степан Осипович, а мое дело конченое.
В этот момент Макаров упал от нового взрыва, поднялся, ухватился было за поручни, но тут же потерял точку опоры на стремительно опускавшейся палубе и полетел в воду спиною вниз.
Дукельский взрывом был отброшен далеко в сторону. Упав на палубу, он тотчас вскочил, стараясь разглядеть сквозь густой дым, что творится на корабле. Палуба быстро уходила у него из-под ног. Он бросился к борту. Перед ним мелькнула фигура падающего с корабля Макарова. Он хотел было подхватить адмирала, но его обдало вырвавшимся из машинного отделения горячим паром. Закричав от нестерпимой боли, он прыгнул вниз и потерял сознание…
Ночь на батарее Электрического Утеса прошла спокойно. Только под утро матрос-сигнальщик Денисенко разбудил Звонарева, дежурного по батарее, и доложил, что с моря слышна сильная стрельба.
Быстро одевшись, прапорщик вышел наружу. Светало. Откуда-то из-за Ляотешаня доносились глухие раскаты стрельбы. Вскоре в том направлении пронесся «Баян», а за ним стала выходить и остальная эскадра. Звонарев вызвал людей к орудиям и послал за Жуковским. Эскадренный бой шел вне досягаемости батареи, и артиллеристы, поеживаясь от утренней прохлады, высыпав на бруствер, с тревогой наблюдали за ним.
Когда эскадра стала возвращаться и на Золотой горе был поднят сигнал: «Береговым батареям быть готовым к открытию огня», – Жуковский приказал зарядить орудия.
– Что за катавасия такая? – подошел к Жуковскому Борейко. – Никак, Того гонится за нашей эскадрой? – проговорил он, глядя в бинокль.
– По-видимому, так, – ответил капитан. – Надо быть готовыми как следует встретить японцев, если только до них можно будет достать.
Но японцы не рискнули приблизиться к берегу. Между тем эскадра подошла уже к Артуру. «Петропавловск» медленно двигался перед Электрическим Утесом. Из-за облаков выглянуло яркое солнце, темное море сразу засеребрилось, и на его фоне четко вырисовывался силуэт флагманского корабля. В бинокль можно было даже видеть людей на палубе и мостике.
– Где-то тут должен быть и Дукельский, – сказал Звонарев Борейко, показывая рукой на «Петропавловск».
– Вероятно, около адмирала, – отвечал поручик, глядя в бинокль.
Вдруг на броненосце высоко в воздух взметнулся столб огня и желтого дыма.
«Должно быть, залп из носовой башни», – подумал Звонарев, но тотчас же увидел еще огонь и огромные клубы густого черного дыма, вырвавшиеся, как ему показалось, из середины корабля.
Дым закрыл весь броненосец, затем хлынул белый пар. Корма броненосца поднялась из воды, обнажив лопасти винтов, и корабль исчез с поверхности моря. Только не успевшее еще разойтись облако
