прилетал. Остальные вопросы под магнитофон он не задаст.
Успел переброситься несколькими словами с Антоновым. Здесь осталась только вторая рота. Работы много, зашевелились американцы и басмачи. Несколько раз пытались пролететь разведчики из Пакистана и Китая. Идёт усиление ПВО района. Большое начальство об этом, пока, молчит. Установили батарею С-200, теперь противник наблюдает за районом только издалека. Пока потерь не было.
По возвращению доложил Сталину обо всём. Он доволен, это слышно по голосу. А я вылетел в Красный Кут помогать устанавливать оборудование. Там встретился с отцом. Он скоро выпускается. Обучение, по– прежнему, 6–тимесячное. У него налёт всего 15 часов. Их группу задержали на полтора месяца, переучивают на 'Кинг–Кобру'. Ругается! Его на фронт не пускают. Обещали послать служить на Дальний Восток.
— Всё из?за тебя! Все люди, как люди, летят на фронт, а я по тылам!
В жизни не простит мне этого.
— Я схожу к начальнику училища и выясню, если запрет можно снять, я его сниму, если нет, то ничего невозможно сделать. Это не я запретил, а кто?то другой, и выше меня по должности. Скорее всего, Берия. Меня тоже на фронт не пускают. И даже, когда лечу по тылам, всегда сопровождают истребители. Максимум, чего могу добиться, это перевести тебя в группу сопровождения.
— Нет, поговори, что бы в Архангельск отправили! В ПВО. Вроде бы, одну группу отправляют туда.
Я пошёл к начальнику училища подполковнику Рева. Тот развёл руками.
— Он где?то сумел схлопотать такой режим секретности, что фронт ему заказан.
— Я знаю, но, товарищ полковник, раз нельзя на фронт, может быть, в ПВО Архангельска направить? Воевали мы вместе, на Кавказе.
— Ну, товарищ старший майор, если Вы лично просите… Я возражать не стану. Где он?
— Возле штаба стоит.
Рева выглянул в открытое окно:
— Сержант, зайди!… Книжку давай! 15 часов? В учебный полк направить не могу. Для ПВО ты жидковат, но, раз за тебя генералы просят, то так и быть, держи направление.
— Спасибо, товарищ подполковник.
— Иди! — он развернулся и вышел.
Три инструктора из Красного Кута сейчас в Чкаловском учатся летать на МиГах. Сюда идут двадцать L- 29. Мы монтируем тренажёрный класс и рефколонну для топлива. Я, конечно, по воспоминаниям фронтовиков–лётчиков, знал, что с обучением херово. Но, никогда не думал, что настолько плохо. У отца ОБЩИЙ налёт 15 часов за 7.5 месяцев. Это включает всё: у-2, Як-7, Як-1, 'Кобру' и 'Кинг–Кобру'. В основном, они занимались перегрузкой боеприпасов на станции Красный Кут, переборкой картофеля, караульной службой и патрулированием по городочку, размером с гулькин нос. До 15 патрулей на посёлок в глубоком тылу, населением в 25.000 человек. Самолёты, в основном, изучали 'пешим по–самолётному'. Гудели, изображая работу двигателя. Отцу ещё повезло, большая часть училища 'заканчивает полный курс': 'учится' с 41–го года с примерно таким же налётом. Топливо долгое время не давали, несколько раз бросали клич: 'Кто желает пойти в пехоту?' И… уходили. Во–первых, голодно, норма тыловая, а лётную норму выдают только в 'лётный день'. Отец говорит, что потерял 5 кило, а он после Ленинградского фронта. На вид — просто доходяга. Его собьют в первый же день, просто потому, что ручку на себя вытянуть не сможет, и сознание потеряет в малейшей перегрузке. Но сейчас перестали посылать непосредственно в полки. Вначале отправляют в учебные. Там откармливают, доучивают, добавляя 20 часов за месяц. Всё: сталинский сокол. Основная проблема: нет топлива и техники. На матчасть смотреть страшно: заюзанные до последнего У-2, на которых ещё Чкалов учился, такие же Як-7, состоящие из сплошных заплаток. Про отсутствие радиосвязи я просто молчу. Вот в таком виде я застал 'лучшее летное училище Советского Союза'. Бывший начальник, с огромным трудом, получил дивизию в конце февраля, сдал училище подполковнику Рева, Самуилу Моисеевичу, и умотал на фронт. Поэтому Рева был очень обрадован тем обстоятельством, что теперь училище сможет производить топливо само.
— У меня всё упирается в топливо! Программа рассчитана на 100 часов, а топлива поступает на 10–15 часов на курсанта. В прошлом году, вообще, на пять часов поступало. Второй вопрос: техники! Где их взять — ума не приложу! А без них самолёты не летают. А тут подбрасывают новую технику. В первую очередь, надо учить их! А времени вообще на это не дают! Вы бы переговорили об этом наверху!
— Самуил Моисеевич, для этого мы и поставили Вам и тренажёрный класс, и рефколонну мобильную, плюс по топливу МиГ-15 очень неприхотлив: может летать на смеси автотракторного керосина и бензина Б-70 (1:1), записано в инструкции. Бензин Б-90 и Б-100 больше не будет требоваться. Но, двигатель основных УТИ: Эл-29, требует чистого керосина ТС-1. Для него эти колонны и поставили. И требуется ежедневно контролировать качество в лаборатории по сере и воде. Иначе… Сами понимаете. Поставки сырой нефти на ближайшие 5 месяцев я вчера подписал. И… придумайте что?нибудь с питанием.
— Лётная норма в два с половиной раза выше пехотной. Продукты есть, товарищ старший майор, но меня держат 'лётные часы', без них у меня нет возможности увеличить питание, иначе меня посадят. Утром возвращаются из Москвы инструкторы, вы можете их проверить, насколько они готовы?
— А есть хоть один самолёт, подготовленный к взлёту?
— Майор Копылов обещал, что один МиГ-15 УТИ он к завтрашнему дню подготовит.
— А парашюты и катапульты?
— Катапульты годны ещё месяц, а парашюты — нет. Никто С-4 никогда не укладывал.
— Укладчики где?
— Здесь, рядом, но нет инструктора по этой модели.
Пришлось расстёгиваться и показывать значок 'Парашютист–инструктор'. Два часа готовил трех инструкторов–укладчиков. Все они нашли на клейме на куполе год производства: 19.XI.1979, Энгельсский парашютный завод. Нейлон в 43 году не производится, а укладчик руками определяет какой материал держит.
— Язык прикусите! Сколько времени занимает поездка на Колыму знаете? Без право переписки!
— Поняли, не дураки. Есть товарищ старший майор!
Утром принял зачёты у инструкторов, приехавших из Москвы, у двух, третьего отправил в штрафбат. Он 'закосил', где?то достал справку, что простыл, и уехал к жене в Москву, а знакомого упросил подписать допуск к самостоятельным. Сволочь! И так людей нет, а он — чужое место занял! В итоге, вместо трёх, имеем только двух инструкторов с правом самостоятельного вылета на МиГах и Элках. На всю школу. И эти пилотируют слабо, вираж удержать не могут. Не привыкли ещё к тому, что тяга сзади. Проваливаются по высоте. Но что сделать при налёте в пять часов на двух типах. Но, сели полностью самостоятельно, даже поправлять не пришлось. Опыт у них большой, а к машине приноровятся. А вот прицелом пользоваться практически не умеют. Пришлось ещё раз объяснять и показывать. С отвратительным настроением вылетел обратно в Батайск. На этот раз пассажиром. В Батайске формируется ещё одна дивизия, на этот раз — морской пехоты 4 Украинского фронта. Сам командующий здесь, генерал Малиновский. Отрабатывают переправу через водное препятствие с новыми плавающими танками, БТР и новым понтонно–мостовым парком ПМП–М. Весь берег Дона, выше Ростова, изрыт гусеницами танков и колёсами огромных КРАЗов. Малиновский гоняет всех до седьмого пота. Я даже подходить не стал. Здесь всё будет в полном порядке: сразу видно, что моряки с опытом десантов. У всех автоматы Калашникова и СКС, разгрузка и жилеты. Много радиостанций. Посмотрел на действо, развернулся и уехал.
Глава XVIII
А в это время, адмирал Канарис читал переведённое письмо и рассматривал не очень чёткие фотографии нового русского танка.
'Его Высокопревосходительству Главнокомандующему
Всевеликаго Войска Донскаго
атаману Краснову и
штурмбанфюреру СС Гальдеру от
есаула Уманского полка Грициевича М. Ф.
Доношу до Вашего Сведения о появлении у большевиков новых танков пяти типов. Два тяжёлых пушечных с калибром орудия не менее 4–5 дюймов, с округлой башней. Ещё два на той же базе, длинных стволов не имеют, башня очень больших размеров, закрыта брезентом, назначение и вооружение выяснить
