Глава III
Утро началось с переодевания в форму РККА. Наша полевая мабута гораздо удобнее, но, назвался груздем — полезай в кузов! Едем в Москву, вместо Берия какой?то немолодой офицер, с ромбом на петлице, неразговорчивый, не представился, звания я не различаю. Не армейские. Приехали на Лубянку, там я сдал маузер, принимавший его офицер, удивлённо посмотрел на меня и на пистолет.
— Это Ваше оружие?
— Нет, наркома Берии. Он мне его дал. — офицер ещё раз внимательно меня осмотрел, но выдал номерок, который я сунул в карман. Меня провели в какое?то помещение на втором этаже. Там попросили подождать. Спустя несколько минут попросили пройти в кабинет, в котором находился довольно крупный человек с зачёсанными назад волосами. Я представился, так, как мне сказал представляться Берия:
— Лейтенант Горский.
— Входите, Найтов, входите. Комиссар госбезопасности 2 ранга Меркулов, Всеволод Николаевич, первый заместитель наркома внутренних дел. Присаживайтесь. Мне поручено легализовать Вас в СССР, оформить формы допуска. Кроме того, так как в моём ведении находятся некоторые аспекты Вашей будущей деятельности, то у меня есть к Вам вопросы, к которым мы вернёмся чуть погодя, после оформления соответствующих бумаг. Вы знакомы с правилами допуска к государственным и военным секретам?
— Да, я имел допуск формы «2» 'Совершенно Секретно'.
— Этого не достаточно. Вот, пожалуйста, прочтите, это форма «0» 'Особой Государственной Важности'. Прочтите, заполните собственноручно и распишитесь. Вон там вон! — и он указал на стол стоящий у входа.
Мда, ничего себе, формочка! Больше всего понравилось, что с момента подписания я не подлежу судебной и иной ответственности в иной форме, только через институт Специального судебного присутствия Верховного суда СССР. И только на закрытых слушаниях. Особенно, памятуя о том, кто вынес приговор Берия. Подписал.
— Готово? Теперь такую же, но на вот это имя и вот эти документы. — он передал мне достаточно помятое удостоверение личности на имя Горского Андрея Петровича, 1916 года рождения, майора ГБ. — Под этими документами Вы будете проходить дальнейшую службу. Учтите, это — высший начальствующий состав НКВД. Мы вынуждены пойти на эту меру, чтобы Вы всегда и везде могли находиться с оружием, кроме одного кабинета во всей стране. — он выразительно показал пальцем наверх.
После того, как я заполнил и вторую форму '0', и расписался в удостоверении личности, Меркулов продолжил 'беседу'.
— Для всех Вы только что вернулись из некоей командировки, в СССР не работали, так как многих реалий Вы не знаете, Ваш лексикон значительно отличается от местного. Уточнять место и вид деятельности не требуется. По линии НКВД. Этого достаточно. Вот здесь вот, на третьей странице, стоит отметка об уровне вашего доступа. Если возникнет проблема, то предъявляете это удостоверение, этого будет достаточно. Кроме того, при Вас будет постоянно находиться наша охрана, но, сами понимаете, она не всесильна, и очень многое будет зависеть лично от Вас. Вот здесь вот — Ваша официальная легенда. Выучите, пожалуйста, из этого кабинета её не выносить. Мы максимально приблизили её к Вашей собственной биографии, поэтому это будет не сложно. Если Вам не мешают мои вопросы, то я могу продолжить.
— Да, конечно.
— В настоящее время по проекту 'РДС' самый больной вопрос это отсутствие делящихся материалов. Как в СССР решался этот вопрос, ведь основные месторождения урана находятся в Африке?
— СССР занимает 2 место в мире по запасам урана, после Австралии. Основные месторождения находятся в Узбекистане, Казахстане, Читинской области. Всех не знаю, допуска не имел, но четыре крупных могу показать на карте. Жил рядом. Вот в Алма–атинской области, всего 45 км от ж/дороги, вот в Узбекистане, здесь до дороги подальше, но месторождение крупнее. Кстати, вот тут золото! Очень много, крупнейшее в мире месторождение. А это вот уран под Читой. Ещё есть на Мангышлаке, но там дорог нет.
— Отлично! А что ещё открыли в СССР после войны?
— Нефть и Газ в междуречье Волги и Урала, в Тюменской области, в Узбекистане, Казахстане, Туркмении. Первое место по газу и второе место по нефти в мире. Алмазы в Якутии на Вилюе. Вот здесь. Искать их надо по красным пиропам.
Меркулов, увидев метки на карте, схватил трубку телефона. Через несколько минут в кабинете появился Берия. Пошли вопросы по всей таблице Менделеева. В конце концов, я не выдержал и сказал, что, к сожалению, я не геолог, поэтому мои познания в этой области довольно ограничены. Берия забрал карту и вышел из кабинета. А мне пришлось вспоминать всё, что я помнил об американском проекте 'Манхеттен'. Хорошо, что в СССР были изданы книги Лоуренса и Гровса, а я в детстве увлекался физикой, в первую очередь ядерной, и в горы ходил в группе, где основной специальностью у всех была именно ядерная физика. Меркулова, в основном, интересовало положение на начальном этапе исследований.
— Где они взяли делящиеся материалы?
— В Нью–Йорке, их туда привез бельгиец из Бельгийского Конго. До середины сентября 1942 года они находились на складе в порту на острове Стэйтон Айленд, и даже не охранялись. Около тысячи двухсот тонн урановой руды в двух тысячах стальных бочках. Фамилия теперешнего владельца — Сенжье.
— Не охраняются? В порту? Замечательно!
— После этого США выкупили у Сенжье затопленную шахту, и вывезли оттуда ещё урановой смолки на три тысячи тонн. Больше там ничего не было.
— Отлично! Время у нас ещё есть!
— Да, ещё. В конце войны какой?то наш шифровальщик из посольства в Оттаве 'слил' всю нашу сеть в США. Фамилию не помню, но украинец. В том числе тех, кто работал по проекту 'Манхеттен'.
— Проверим. То, что шифровальщик — точно?
— Да. На 'ко' фамилия заканчивалась. Три слога. Извините, не помню.
Всеволод Николаевич снял телефон и запросил списки шифровальщиков в посольствах. И продолжил беседу.
— В каком году американцы получили атомную бомбу?
— В июле 45 года, взорвали её на полигоне в Аламо–Гордо, штат Невада, а затем в начале августа взорвали урановую бомбу над Хиросимой, а через 4 дня уже настоящую плутониевую над Нагасаки.
— То есть, Вы хотите сказать, что бомб две? По типу?
— Атомных — две: урановая и плутониевая. Практическое значение имеет только плутониевые бомбы. Урановые оказались тупиком: дорого и грязно. Большие отходы и меньшая мощность. Но, основное значение имеют термоядерные боеголовки, на основе синтеза трития. Они мощнее, но для синтеза требуется ядерный детонатор.
— Мне сказали, что Вы изучали атомное оружие?
— Да, но уже второе и третье поколение его. Боевые части ракетного оружия. У нас пока нет таких электронных приборов. Через первый этап не перепрыгнуть. Принцип — похож, а исполнение совсем другое: совершенно другие давления и температуры в момент имплозивного взрыва. Поэтому при меньших весах дают высокую мощность, в третьем поколении меняется и характер излучения, вместо гамма– излучения, преобладает нейтронное. Сам взрыв имеет маленькую мощность, но живая сила получает огромные дозы облучения. В общем, это на теперешнем этапе, пока недоступные технологии.
— То есть, ураном можно не заниматься?
— Нет, Вы немного недопоняли! Он необходим для реакторов, для ТВЭЛов, без обогащённого урана невозможно создать реактор–накопитель, в котором получают плутоний из урана-238, благодаря этому экономятся огромные деньги. 238–го много, а 235 — мало, и он дорогой. Плутоний — дешевле, но получается только искусственно. Это две взаимосвязанные вещи. Одного без другого не получить.
— Теперь понял! Для оружия использовать не выгодно, есть более дешёвый вариант.
После этого мы перешли к проблемам с доставкой первых ядерных бомб, под которые не были созданы соответствующие носители. Я упомянул, что долгие годы, до середины 60–х, основу ударной мощи США представляли бомбардировщики В-36, созданные из нашего титана, который мы исправно поставляли США с 43 года, расплачиваясь за ленд–лиз и другие поставки. И в следующем поколении стратегических
