Из наиболее интересных «мгновенных счетчиков» были в разные времена известны француженка Осака, индианка Секунтара Деви, итальянец Жан Иноди, француз Мориц Дагбер и т. д. Осака мгновенно извлекала корень шестой степени из такого, например, числа: 402 420 747 776 576. Деви за три-четыре секунды отвечала на вопрос, чему будет равен корень 20-й степени из числа, состоящего из 42 цифр. Невозможного для нее не было: «Я еще никогда не достигала своих границ», — сказала она однажды.
У специалистов мгновенного счета нередко спрашивали о секретах их умения, но отвечали они обычно не больше, чем на эти вопросы мог ответить сам Мессинг. Общий смысл ответов сводился к тому, что несколько мгновений они ощущают в уме не поддающуюся их контролю чехарду и мелькание цифр, а затем появляется результат. Уследить или проанализировать ход решения они обычно не способны. Не способны потому, что самого процесса этого решения не могут понять, уловить. Есть конечный результат, последняя цифра, вспыхивающая вдруг в итоге напряжения воли подобно тому, как ясновидящему открывается вдруг конечный факт в отношении какого-либо лица или события. Это тоже «прямое познание», минующее длинную причинно-логическую цепь и дающее лишь ее конечное, заключительное звено.
«Очень часто, — признается Вольф Григорьевич, — я ловлю мысли людей, завидующих мне.
— Вот бы мне такие способности. Я бы…
А мне хочется сказать этим людям:
— Не завидуйте!
И действительно, чему завидовать? Свойство телепата позволяет мне иной раз услышать о себе такое, что, как говорится, уши вянут. Увы! Так много рождается у людей мыслей, которые совсем ни к чему слышать другим и которые обычно не высказывают вслух. Приятно ли слышать о себе бесцеремонные, грубые, лукавые выражения? Так, может быть, способность гипнотического воздействия — завидная вещь?
О нет! И в доказательство этого могу сослаться на тот факт, что я и сам к этой способности прибегаю крайне редко. Считанное количество раз в своей жизни.
Ну, наверное, самое завидное — умение видеть будущее?
Да тоже нет! Кстати, я никогда не говорю людям, что они должны скоро умереть. Стараюсь не сообщать и другие печальные вести. Зачем? Пусть лучше они не ожидают бед и несчастий. Пусть будут счастливы!
Нет, ни одна из этих способностей не дает никаких особенных преимуществ. Если, конечно, их обладатель честный человек и не собирается использовать свое умение в целях личной наживы, обмана, преступлений… Но и в этом случае он не достигнет успеха. Он будет в конце концов обнаружен и, попросту говоря, наказан.
Так что не завидуйте!»
Когда болезнь поражает члена семьи или близкого друга, мы злимся на свое бессилие. Мы-то надеялись, что несчастье минует дорогих нам людей! Но жизненная философия Вольфа подготовила его к подобным ударам.
Вольфа Григорьевича давно мучили боли в ногах, особенно при ходьбе, но он старался терпеть, пока было возможно. Наконец, дело дошло до того, что он не мог нормально работать и вынужден был прибегнуть к медицинской помощи. Он обратился к своему другу известному хирургу Александру Александровичу Вишневскому. Итак, две недели в мае 1969 года Мессинг провел в больнице. Вишневский быстро поставил диагноз. Вольф страдал хроническим артритом обеих конечностей, и хирург велел госпитализировать его в институт. Посетив его в первый раз, я нашла Мессинга расстроенным. Врач прописал ему болеутоляющее и запретил курение. Насчет последнего Мессинг печалился особо и отказывался принимать это предписание всерьез.
Мне пришлось дожидаться, пока закончатся процедуры и разрешат повидать Вольфа, в кабинете Вишневского. Вдруг кто-то достаточно громко и четко сказал: «Дурак!» Я опешила, мне казалось, что я одна в комнате. Испуганно огляделась, но даже в темном углу не могла никого разглядеть. Я рассматривала картины на стенах и полки с кни гами и подарками от пациентов, а через несколько минут снова услышала тот же голос: «Дурак!» Твердо решив найти шутника, подошла к темному углу. Когда мои глаза привыкли к темноте, увидела высокую круглую клетку с черно-серой птицей размером с большого попугая. Это была индийская майна, принадлежащая к семейству черных дроздов, известная своей потрясающей способностью имитировать человеческий голос.
Поняв, что не страдаю галлюцинациями, я спросила:
— И кто же ты такой?
Птица ответила, как будто поняла вопрос:
— Я Сережа, я хороший! Я Сережа, я хороший мальчик!
Я сказала маленькому болтуну, что очень рада знакомству, но Сережа не слушал и продолжал свой монолог:
— Пациенты, вернитесь в свои палаты, в свои палаты, в свои палаты…
Либо он не мог остановиться, либо не хотел. Наконец, вошел хозяин птицы и института.
— Что, Сережа, ты уже похвастался? Сказал Татьяне, что ты очень умный?
Серёжа сконфузился, промолчал, переминался с ноги на ногу и в конце концов присмирел. Майна вызвала улыбку, но она тут же сошла. Александр Александрович рассказал мне, что дела Вольфа плохи. В ногах нарушено кровообращение; его кровеносные сосуды забиты склеротическими бляшками. Вольфу было прописано консервативное лечение для облегчения болей и приостановки процесса, но есть опасение, что курение приведет к возникновению гангрены, возможно, обеих ног. В этом случае ноги придется ампутировать.
— Вольф Григорьевич обещал бросить курить, — сказал профессор Вишневский, — но пока не выполняет обещание. Я, старый дурак, каждый раз верю ему…
Доктор ударил себя по лбу в отчаянии, и Сережа повторил за ним: «Дурак! Старый дурак!» Затем птица разразилась ругательствами. Даже пьяница не посмел бы так выражаться в присутствии дамы! Потом я поняла, что она передразнивает своего хозяина, который ругался отчаянно даже во время операций. Запертый в своей клетке в кабинете профессора Сережа быстро выучил этот специфический язык и с удовольствием использовал его. Доктор Вишневский был смущен, но, к сожалению, было слишком поздно. Ученик превзошел своего учителя.
Вишневский сказал, что это говорящее чудо преподнес ему в подарок Юрий Гагарин, который привез его из Индии. Потом я повидалась с Вольфом и рассказала ему об удивительной птице. Вольф просто улыбнулся и сказал:
— Меня тоже окрестили дураком. Кто знает, может, Сережа и прав? Посмотри, сколько лет я прожил среди русских, а до сих пор не научился русскому языку. Сережа более способный. И, несмотря на его отвратительное поведение, люди восхищаются им, любят его. Ему можно позавидовать!
Вольф не был дураком, и, к счастью, он не потерял ноги. Но эта госпитализация была только началом проблем.
Из-за своей болезни я не могла работать в течение семи лет! Уже была не способна выполнять объем работ, который требовался от фотожурналиста, и вернулась к своей первой профессии, правда, деятельность моя носила чисто административный характер.
Я начала работать в Институте сердечно-сосудистой хирургии Академии наук им. А. Н. Бакулева. Время от времени «дух» Вольфа Мессинга витал в стенах нашего института, так как к его помощи прибегали, когда нужно было поставить правильный диагноз в ряде сложных случаев. Однажды утром я пришла на работу и узнала, что ночью привезли серьезного больного. Это был важный человек, и утром собрался консилиум. Кавалькада черных лимузинов выстроилась около больницы. Нашим пациентом оказался генерал-лейтенант Жуковский, командующий Военно-Воздушными Силами Белорусского военного округа, старый друг Мессинга. Никто не сомневался в летальном исходе. Ни один хирург в мире не проводил еще подобных операций.
Только директор института профессор Владимир Бураковский имел право оперировать такого пациента, но он считал, что операция только ускорит конец. Но не принимать никаких мер по отношению к
