слога «…кора», как вдруг середину страницы стало пучить изнутри, как будто кто-то хотел вылезти из книги. Ему пришлось быстро положить книгу на землю и усесться на нее сверху, чтобы книга закрылась. Крепко застегнув золотые застежки, он послал за Канцлером, который, к счастью, был болен в прошлую субботу и поэтому остался непроглоченным.
— Какой зверь кончается на «ора»? — спросил его Лионель.
— Мантикора, конечно, — без запинки ответил Канцлер.
— А что это такое?
— Мантикора — заклятый враг драконов, — объяснил Канцлер. — Она питается драконьей кровью. На вид она вроде льва с человеческой головой. Жаль, что в нашем королевстве не водятся мантикоры. Вообще-то, они вымерли много веков назад.
Отпустив Канцлера, Король сразу же достал «Книгу Зверей» и открыл ее на той самой странице… И действительно, там был нарисован удивительный желтый зверь с туловищем льва и человечьей головой, а внизу было подписано: «Мантикора».
Мантикора дремала. Почувствовав яркий свет, она лениво пошевелилась и вылезла из книги, протирая лапами глаза и недовольно мяукая. Вид у нее был глупый, и когда Лионель легонько подтолкнул ее и велел: «А ну, иди сражайся с Драконом!» — она поджала хвост и бросилась наутек. Весь день она пряталась за городской ратушей, а ночью выбралась на улицу и слопала всех кошек в городе. А в субботу утром, когда жители опасались высунуть нос из дому, Мантикора прошлась по городу и выпила молоко из всех бидончиков, которые спозаранку расставил у дверей молочник. Пустую посуду она съела на закуску.
Но едва она прикончила последний бидончик (он был налит не доверху, потому что у молочника в тот день расшалились нервы), как из-за угла появился Красный Дракон. Завидев его, Мантикора задрожала и попятилась — ведь она была совсем не драконоборской породы, — а так как все двери на улице были заперты, она бросилась бежать и с перепугу заскочила в здание Почтамта, надеясь укрыться там среди мешков с десятичасовой почтой. Увы, это было бесполезно. По всему городу разнеслось ее душераздирающее мяуканье. Казалось, в нем соединились вопли всех проглоченных ею кисок… А потом настала тишина, и из дверей Почтамта вышел Дракон, извергая из пасти дым и пламя вперемешку с клочками мантикоровой шерсти и обрывками заказных писем.
Дело явно принимало серьезный оборот. Как бы ни был Король популярен в народе, но то, что творил по субботам Красный Дракон, неминуемо должно было подорвать авторитет монархии.
Самым черным днем для Лионеля и его королевства была суббота. В этот день Дракон безобразничал с утра до вечера, за исключением только одного послеобеденного часа, когда он должен был отдыхать под каким-нибудь деревом, чтобы не перегреться на солнце. Он, видите ли, был так горяч, что без этого мог самовоспламениться.
Дошло до того, что в одну из суббот Дракон забрался в королевский сад и слопал любимую деревянную лошадку Лионеля, по кличке Рокки. Шесть дней Король был безутешен. Он так устал от непрерывного рева, что на седьмой день был вынужден остановиться и передохнуть. И тогда он услышал, как Синяя Птица распевает на дереве, увидел порхающую над цветами Бабочку и сказал:
— Нянюшка, утри мне, пожалуйста, слезы. Я больше не буду плакать.
Няня вымыла ему лицо, приговаривая:
— Ах, ты, бедный глупенький король! От слез никогда еще никому не было проку.
— Не знаю, не знаю, — отвечал ей Лионель. — Теперь, когда я проплакал шесть дней подряд, мне кажется, что у меня в голове что-то прояснилось. Поцелуй меня, няня, на прощанье, я ухожу и, может быть, больше не вернусь. Я должен сделать последнюю попытку спасти свой народ.
— Должен значит должен, — согласилась няня. — Только, пожалуйста, не промочи ноги и не испачкайся.
Синяя Птица пела слаще прежнего, и ярче прежнего сверкала на солнце Бабочка, когда Лионель снова вынес в сад «Книгу Зверей» и быстро раскрыл ее — быстро и решительно, чтобы не испугаться и не передумать. Книга распахнулась почти посередине, на странице с надписью «Гипогриф», и не успел Лионель рассмотреть картинку, как раздался шелест мощных крыльев, стук копыт и мелодичное приветственное ржание, и из книги выпрыгнул великолепный белый конь с длинной белой гривой и длинным пышным хвостом. Большие крылья, похожие на лебединые, колыхались над его спиной, и добрые, кроткие глаза смотрели на Лионеля с радостью и нетерпением.
Гипогриф потерся о плечо Лионеля своим мягким, как шелк, носом, и маленький Король подумал:
— Как же он похож на моего бедного Рокки! Но в это время что-то громко загудело, загромыхало в воздухе, и король увидел летящего к саду громадного Красного Дракона. Не раздумывая ни секунды, Король подхватил «Книгу Зверей», вскочил на спину Гипогрифа и, наклонившись, шепнул ему в ухо:
— Летим в Пустыню Круглых Камней! Скорее!
Заметив, как они взлетели, Дракон немедленно развернулся и помчался в погоню. Как облака на закате, вспыхивали его огромные багряные крылья, а белоснежные крылья Гипогрифа сияли, как облака в лунном свете.
Весь город высыпал на улицу. Люди, задрав головы, глядели в небо на необыкновенное зрелище, и когда Король с Гипогрифом и мчащийся за ними Дракон скрылись из виду, многие приуныли и стали заранее соображать, что им лучше надеть, когда в королевстве объявят траур.
Но Дракон не мог догнать Гипогрифа. Его красные крылья были огромны, но громоздки и неповоротливы, а белоснежный конь мчался все быстрее и быстрее, пока они все вместе не прилетели в самую середину Пустыни Круглых Камней.
А надо вам сказать, что это была самая настоящая безводная пустыня, только покрытая не песком, а круглой галькой, как на пляже, и на сто миль в округе там не росло ни одного деревца, ни одного даже самого маленького кустика.
Едва Гипогриф приземлился, как Лионель, спрыгнув с его спины, быстро раскрыл «Книгу Зверей» и положил ее на камни. Потом он снова оседлал Гипогрифа, и только-только они успели взлететь, как измученный Дракон тяжело опустился на том же самом месте. Он задыхался от усталости и искал взглядом хоть какой-нибудь тени, ибо как раз наступил полдень, но на сто миль в округе не было ни дерева, ни куста, лишь солнце сверкало в синем небе, как новенькая золотая монета.
А белоснежный конь все кружил и кружил над Драконом, извивающимся на горячих камнях, Драконья чешуя раскалялась все больше, и он уже начинал дымиться. Дракон знал, что еще одна минута — и он вспыхнет и сгорит дотла, если только не найдет тени, чтоб укрыться. Он угрожающе вскинул вверх свою когтистую лапу, но не смог дотянуться до Гипогрифа, ибо слишком ослабел и боялся, что от резких движений разогреется еще больше.
И в этот миг он заметил «Книгу Зверей», раскрытую на странице с надписью «Дракон». Несколько секунд он колебался, шипя и извиваясь, а потом в последний раз пыхнул огнем и вполз обратно на картинку, прямо под пальму, где ему полагалось сидеть. Нижний край страницы остался слегка обожженным.
Как только Лионель увидел, что Дракону пришлось снова залезть под свою пальму — потому что никакого другого дерева в округе не было, — он спрыгнул с коня и быстро захлопнул книгу.
— Ура! — крикнул он. — Готово! — И тщательно застегнул золотые застежки с рубинами.
— О, мой дорогой Гипогриф! — с чувством сказал Лионель. — Ты самый прекрасный, самый смелый, самый милый…
— Тише, тише, — скромно прошептал Гипогриф. — Разве ты не видишь, что мы тут не одни?
И действительно, вокруг них образовалась целая толпа: тут были и Премьер-министр с Парламентом, и футболисты с судьей, и сиротки из приюта, и Мантикора, и Рокки, деревянная лошадка, — в общем, все, кого проглотил Дракон. Конечно, он не мог забрать их с собой в книгу — там просто не хватило бы места. Поэтому ему пришлось оставить их снаружи.
Так закончилась эта история. Что касается Мантикоры, то вскоре после прибытия во дворец она тоже попросила у Короля разрешения вернуться в «Книгу Зверей». «Светская жизнь не для меня», — объяснила
