железо.
В свою очередь, часть тунгусских племен была оттеснена и поглощена скотоводами-якутами, которые проникли на Среднюю Лену, по-видимому, из Прибайкалья и затем быстро расселились по всем направлениям, вытесняя, подчиняя и поглощая юкагирское и тунгусское население тайги.
Происходили перемещения племен и в других направлениях. Например, ненцы расселялись по тундровой зоне на восток, оттесняя родственных им энцев. «Оленные» чукчи, двигаясь на юг и запад, теснили коряков и юкагиров.
Постепенно все больше ослабленных в этой борьбе племен и родов принимали язык и обычаи более сильных соседей, сливались с ними, утрачивая самобытность. Этот процесс называется ассимиляцией; он был обычным явлением как в дорусской, так позднее и в русской Сибири.
Более сильные сибирские племена и народы не только ассимилировали и оттесняли слабые, но и покоряли их с целью получения дани (ее называли в Сибири чаще всего «ясак», реже «албан» и т. д.). При этом завоеватели и покорители нередко сами являлись чьими-то данниками. Например, енисейские киргизы, телеуты, буряты имели зависимое от себя ясачное население («кыштымов»), но сами подчинялись монголам и калмыкам. Наконец, почти все сибирские народы, даже жившие в условиях родового строя, имели какое-то количество рабов, захваченных во время вооруженных столкновений с соседями.
Такие столкновения происходили очень часто. Сведения о них сохранились и в дошедших до нас древних преданиях сибирских народов, и в документальных свидетельствах русских первопроходцев, отмечавших в XVII в., что сибирские «иноземцы» постоянно «воюются меж собою», что у них «род на род войною ходят и дерутся».
Кровавые внутренние (межродовые) распри, истребитель<-ные межплеменные войны, грабеж, оттеснение на худшие земли и ассимиляция одних народов другими — все это было обыденным в сибирской жизни с древнейших времен. Придя в Сибирь, русские не могли сразу остановить происходившие там события, явления и. процессы, резко изменить их. Но Российское государство быстро становилось в Сибири новой, активно действующей силой. Уже в XVII в. оно оказало решающее воздействие на весь ход исторического развития сибирских народов.
ПЕРВЫЕ ШАГИ ЗА УРАЛ
С Сибирью русские люди впервые могли познакомиться на рубеже XI–XII веков. Во всяком случае, в летописях сохранились сведения, что новгородцы именно в это время ходили «за Югру и Самоедь» (т. е. проникли в Северное Зауралье). Доподлинно известно, что в XIV в. их боевые суда уже плавали в устье Оби.
В XV в. за Урал северным «чрезкаменным» путем не раз отправлялись и московские воеводы с ратными людьми. Самый крупный поход был ими предпринят в 1499 г. Четыре тысячи ратников отправились под предводительством Семена Курбского, Петра Ушатого и Василия Заболоцкого зимой в Югорскую землю на лыжах. Основная часть московского войска избрала самый короткий путь и, несмотря на вьюги и морозы, пошла' через «Камень» там, где горы достигали наибольшей высоты. С трудом пройдя их по одному из ущелий, русские ратники в течение зимы «взяли» в Югорской земле 42 укрепленных поселения, захватили в плен 58 «князцов» и на некоторое время заставили признать зависимость от Российского государства ханты-мансийское население низовьев Оби. Однако на этой территории из-за ее отдаленности и труднодоступности в XV–XVI вв. было невозможно создать базу для прочного закрепления за Уралом и дальнейшего продвижения в глубь Сибири.
Положение коренным образом изменилось после падения в 1552 г. Казанского ханства: перед русскими открылись более короткие и более удобные пути на восток по Каме и ее притокам (близко подходившим к западным притокам Тобола). Но здесь были свои трудности. Россия сразу же вошла в соприкосновение еще с одним осколком Золотой Орды — Сибирским ханством, подчинившим себе не только татарские, но и некоторые ханты-мансийские племена. В 1555 г. под впечатлением одержанных русскими войсками побед «Сибирский юрт» (так называли татары свое государство) признал вассальную зависимость от Москвы. Но в 1563 г. власть в нем захватил чингисид (потомок Чингисхана) Кучум, выходец из Бухары и ярый противник России. Из-за Урала на русские поселения стали совершаться опустошительные набеги.
В поход против Кучума отправился отряд волжских казаков (около 600 человек) во главе с атаманом Ермаком Тимофеевичем. Их позвали к себе «на службу» и помогли снарядить богатые камские солепромышленники и купцы Строгановы, земли которых страдали от набегов «сибирцев». Однако хорошо вооруженные и закаленные в походах и боях вольные казаки повели себя как самостоятельная грозная сила. Покинув владения Строгановых на Каме, казаки двинулись на речных судах — стругах — вверх по рекам Чусовой, Серебрянке, с большим трудом преодолели по более мелким рекам и волокам Уральские горы, спустились по Тагилу в Туру, а затем в Тобол, разгромили основные силы Сибирского ханства и поздней осенью 1582 г. заняли его столицу Кашлык («град Сибирь», как называли его русские).
Подвиг «Ермаковых казаков» произвел ошеломляющее впечатление уже на их современников, а сам Ермак вскоре стал одним из самых любимых героев народных преданий, песен, былин. Причины этого понять нетрудно. Русские войска тогда терпели поражения в затянувшейся и разорительной Ливонской войне. Не только южные и восточные окраины, но и центральные районы страны подвергались опустошительным набегам крымцев и ногайцев. За десять лет до «взятия Сибири» крымские татары сожгли Москву. В памяти народной были еще свежи ужасы монголо-татарского ига. Помнил народ и об огромных трудностях, которые пришлось преодолеть возглавляемым самим царем войскам при взятии Казани. И вот еще целое татарское царство, державшее в страхе окрестные племена и народы, казавшееся таким могущественным и крепким, рухнуло — рассыпалось вдруг, и не в результате похода правительственных войск, а от дерзкого удара горстки казаков.
Но значение «Ермакова взятья» было шире его понимания современниками. Произошло событие огромной исторической важности. Как писал Карл Маркс, «последний монгольский царь Кучум… был разбит Ермаком» и этим «была заложена основа Азиатской России».
Дружина Ермака в Сибири неизменно одерживала победы, но быстро таяла, теряя людей в боях, от голода, морозов и болезней. В августе 1585 г. во время неожиданного нападения врагов погиб (утонул) и сам Ермак, заночевавший с небольшим отрядом на речном острове. Потеряв предводителя, оставшиеся в живых казаки (около 100 человек) спешно вернулись* «на Русь». Однако нанесенный Ермаком удар оказался для татарского царства Сибири смертельным. Будучи крайне непрочным, основанном на голом насилии и завоеваниях, оно быстро (и окончательно) распалось под ударами первых же отрядов царских войск, пошедших по проложенному Ермаком пути.
В 1585 г. в Сибирь прибыл сравнительно небольшой, но хорошо снаряженный отряд ратных людей под предводительством Ивана Мансурова. Они были посланы правительством на помощь Ермаку и, не застав никого из его казаков, проплыли до устья Иртыша. Там их настигла зима. Служилые люди быстро «срубили» «городок», названный впоследствии Обским, где тут же были осаждены большим остяцким войском.
Сражение за городок длилось целый день, и лишь к вечеру с большим трудом отряду Мансурова удалось отбиться. Столь ожесточенный натиск остяков объяснялся просто: русские укрепились в так называемом Белогорье — крупном религиозном и политическом центре Западной Сибири, месте, где находилось одно из самых главных святилищ края. Обладание им значило в глазах окрестного населения очень много.
Потерпев неудачу при первом штурме, остяцкие «князцы» на следующий день прибегли к «помощи»' знаменитого «бело-горского шайтана» — деревянного идола, пользовавшегося особым почитанием у ханты-мансийских племен. Это сразу же решило исход дела. На «шайтана» навели пушку, и меткий выстрел разнес его в куски. Осада была немедленно снята. Под впечатлением происшедшего часть местных жителей в знак покорности принесла ясак Мансурову, а представители шести «городков» по нижнему течению Оби и Северной Сосьве на следующий год отправились в Москву с просьбой о российском подданстве.
