Уличная красотка

Продолжали так хитро биться,
Чтоб не выронил клюв: «Люблю».

А потом была ночь темнющей,
И какие-то в ней «пески»,
Пальцы в пальцы вплетались плющно,
И луна — помереть с тоски.

И такси своим желтым гребнем
Разрезало, как скальпель, ночь
Там, где птицы прощались с небом,
Как в каком-то кино, точь-в-точь.

И на стрелках давно не девять.
И душа отбивала дробь.
И одна была — «черный лебедь»,
А другая — «медвежья кровь».
2000 год

Напиши

Будь же умницей, не пиши
Слов надушенных, а в конверт
Положи мне чуть-чуть души,
А тирады потом — поверх.

Оближи, обласкай крыло
И заклей мне в конверте вдох.
Завтра штемпель пробьет число,
И помчит оно со всех ног.

О любви ни полстрочки, чур —
Это давняя наша хворь.
Я к тебе без конца скачу,
Да не свижусь никак с тобой.

А под утро коня — в расход!
Пешим драпом бреду в глуши.
Это редко — два раза в год.
Будь же умницей, напиши.

Собери, коль черкнуть решишь,
Перекрестков несносный шум.
Все, что хочешь. Но только тишь
Не клади между строк, прошу.

Изомни, изогни клочок,
Раскромсай его в конфетти.
Я б по букве его прочел.
Привези его мне. В горсти.
1988 год

Не Джоконда

В напыщенном бомонде,
где люди — пузыри
И табели о рангах —
как «Отче наш»,
Где места нет Джоконде —
художник, посмотри,
Не надобна ни кисть,
ни карандаш.

А дым — он как кулиса:
то нет, то есть.
Поднимется — и тоже
упасть спешит.
Она — хоть не актриса —
но тоже здесь.
Оставь бокал, художник,
бери, пиши.

Здесь с нее не напишет никто —
У нее не манто, а пальто.
У нее как от ветра кудряшки,
И на пальцах смешные стекляшки.
И поэтому с ней два седых дурака —