Уличная красотка

там?»
И сказала тишина: «Не было».
1986 год

Та женщина была

Та женщина была отчаянно красива,
Убойна, как дикарская стрела.
И ни о чем большом, особом не просила,
А просто захотела — и была.

И на руке моей большой зеленый камень
Топорщился и зеленел вдвойне.
Я трогал эту женщину руками.
И ей любилось. Впрочем, как и мне.

Та женщина была смешлива и насмешна,
Когда вокруг стреляли кошельки.
И дураки ей мир к ногам бросали спешно,
Богатые и злые дураки.

И камень на руке ехидно и лукаво
Мерцал, ее глазам играя в тон…
Та женщина была красивая отрава,
Всем прочим оставаясь на — «потом».

Та женщина была большим и сладким
нервом,
Поклоны принимала за долги.
Я не последним был. И далеко не первым.
Я был у ней за то, что был другим.

И камень — талисман от ран
и от болезней —
Сползал с руки, ослеплен и солов.
Та женщина была ночной распутной песней.
Без пенья. Без мелодии. Без слов.

1995 год

Такси

Бесстыжие глаза твои зеленые
Зрачок такси напоминают мне,
Когда он чешет пункты населенные,
Особенно при звездах и луне.

И в них, когда ты жмешься к стойке
баровой,
Горит зеленой денежки пожар.
Мы, может быть, сегодня станем парою
Крадущихся по лезвию ножа.

Твой счетчик мертв — все чувства
поистрачены.
С них сдачи не дождешься, не проси.
За всё на свете, девочка, заплачено.
Всё в мире — пассажир, и всё — такси.

И в час, когда твой бюст, неоном
схваченный,
Зеленый змий сбивает с длинных ног,
Банкнота хрустнет — и за все заплачено.
И на постели гаснет огонек.

Был прав поэт: твой стан — природы
зодчество.
Но взять тебя стихами был слабак.
Он врал — тебе не страшно одиночество.
Ты не одна, вас целый таксопарк.
И хоть глаза не всем дал бог зеленые,
(Не ведал, что ли, там, на небеси?)
Все, в древнюю профессию влюбленные,
В ночи зеленоглазы. Как такси.
1988 год