австралийка, точно такая же, как вы. Если жизнь что-то и сулит мне, то лишь потому, что я упорно работала. — В каждом ее слове чувствовался лед. — Но есть кое-что, чего вы не понимаете, мистер Томлинсон, потому что родились в сорочке.
Вот тебе и раз! Маска не сползла, а упала. Оказывается, в душе этой вышколенной, хорошо воспитанной девушки пылает огонь. Она откинулась на спинку стула и попыталась справиться с дыханием. Филипп нагнулся вперед и улыбнулся.
— Отлично, — сказал он. — Просто отлично.
— Я позвоню профессору Дарреллу и попрошу прислать вместо меня кого-нибудь другого.
— Что ж, представление было что надо.
— Я сказала правду.
— Прошу прощения. Неправильный выбор слов. Представление устроил я. А вы ответили честно. Эмоционально. Но не вздумайте говорить о своих взглядах с пациентами. Хотя и врач должен иметь хотя бы пару принципов, которыми он или она не поступается никогда.
Она сверкнула глазами.
— О чем вы говорите?
— Я уже сказал. Прямота, мисс Чанг. И огонь в душе. У вас есть и то и другое. Мне нужно было в этом убедиться. — Филипп взял стакан с охлажденным кофе и сделал большой глоток. О господи, как ему нравилось выражение ее лица! Гнев. Смущение. В другое время и в другом месте он сказал бы пошлую фразу о том, что гнев ей к лицу, но это было не свидание, а скорее деловая встреча. Кроме того, она могла высмеять его за банальность.
— Мистер Томлинсон… — Анджела перевела дух. — Значит, это была проверка?
Филипп усмехнулся.
— Можно сказать и так. Но, прежде чем вылить на меня содержимое своего стакана, подумайте о том, с чем рано или поздно столкнетесь в реальном мире. Если вам хочется стукнуть человека, ведущего такие речи, сделайте это сейчас. — Он улыбнулся и поднял стакан. — Ну что, мисс Чанг, я прощен?
Она помешкала, а потом чокнулась с ним.
— Просто Анджела. — И впервые за все это время она улыбнулась от души.
Вторая половина дня прошла быстро. Они говорили об интересных случаях, о преподавании — в общем, обо всем на свете. Кроме того, что происходило каждый раз, когда они случайно прикасались друг к другу. В пять часов она подбросила его в отель, вернулась за ним в шесть и отвезла на обед, на котором Филипп выступил с речью. Судя по улыбкам, смеху, неослабевающему вниманию и аплодисментам, речь удалась.
Но сам он думал только об Анджеле, которая исполняла долг вежливости и сидела за столом рядом с кафедрой. Вечером на ней не было ни черного костюма, ни ужасных черных туфель. Она надела длинное шелковое платье бледно-розового цвета, на фоне которого ее глаза казались платиновыми звездами; лицо обрамляли распущенные волосы.
Платье было скромное. Косметики на Анджеле он тоже не заметил. И все же она казалась ему самой сексуальной женщиной на свете. Возможно, потому, что у нее было не только красивое лицо, но и острый ум.
Во время послеобеденного приема он не прикасался ни к ее локтю, ни к руке, а когда Анджела в последний раз везла его в гостиницу, Филипп сидел прямо и смотрел на дорогу, а не на ее крутое бедро, обтянутое шелковым платьем.
— Спасибо за все, — вежливо сказал он, как только Анджела припарковалась на стоянке.
— Пожалуйста, — столь же вежливо ответила она, а потом все изменилось. Со скоростью, которая до сих пор продолжала изумлять Филиппа.
Он до сих пор не понимал, как это случилось, но внезапно простое рукопожатие превратилось в лихорадочное соединение губ и тел.
— Не уходи, — прошептал он.
Анджела затрепетала в его объятиях и потянулась к его обжигающим губам.
Они прошли в отель с черного хода, потому что не могли оторваться друг от друга, а когда он раздел ее и положил на кровать…
О боже! Филипп стащил с себя шорты и снова встал под душ. На этот раз он не только вытерся, но побрился, надел легкие брюки, черную майку и протянул руку к телефону.
Нужно сменить обстановку. Да, конечно, строить планы на уикенд поздновато, потому что все шоссе еще забиты, но он знает, как быстрее добраться до аэропорта, откуда летают самолеты на Эйр. Да, чем проще, тем лучше.
Его коттедж и яхта.
Филипп набрал номер пары, которая присматривала за домом. Ответила женщина. Он спросил, как дела, как здоровье мужа, как погода… и вдруг с ужасом услышал собственный голос, говоривший, что он просто хотел проверить как дела, приезжать не собирается, желает им хорошо провести эти три дня и так далее и тому подобное.
Он дал отбой и провел рукой по лицу. О'кей. Ясно, у него нет настроения, чтобы плавать под парусом. А на что у него есть настроение? Уж конечно не на то, чтобы торчать здесь.
Кому позвонить еще? Джону? Узнать, во сколько начнется барбекю? Матери? Сообщить, что он наконец-то собрался приехать к ней? Или отправиться на какую-нибудь вечеринку? Может быть, даже в Аджану? Мысль неплохая. Родные все поймут с первого взгляда и начнут задавать вопросы.
Черт бы все побрал!
Филипп схватил записную книжку. Нужно позвонить рыжей, с которой он встречался уже дважды. Она хорошенькая и забавная. Если он не звонил ей пару недель, то лишь потому, что был занят.
Но в постель с ней он еще не ложился.
Почему?
Может быть, настало время исправить эту ошибку. Дама прозрачно намекнула, что не прочь станцевать с ним румбу в горизонтальном положении.
Филипп улыбнулся, открыл записную книжку. Нашел страничку с нужным номером И…
Проклятье! Филипп захлопнул книжку и несколько раз обошел комнату, пытаясь понять, что происходит. Яхта ему не нужна. Рыжая красотка тоже. Так чего же он хочет от этого уикенда?
Ответ пришел сам собой. После этого он перестал бороться с собой, снова схватил записную книжку и телефон и стал лихорадочно нажимать на кнопки, боясь передумать.
— Чартерные рейсы, — откликнулся чей-то веселый голос. — Чем можем служить?
— Подскажите, когда я могу вылететь в Перт, — сказал Филипп. — Да, верно. Перт, Западная Австралия.
Когда самолет приземлился в Перте, Филипп пришел к выводу, что он окончательно рехнулся.
Он пролетел весь континент за шесть часов, перешел с восточного времени на западное (которое всегда слегка сбивало его с толку) и теперь, выйдя на посадочную полосу, ощутил прикосновение такого горячего и влажного воздуха, по сравнению с которым сиднейская погода казалась арктическим раем.
А ради чего?
Что он здесь делает, черт побери?!
Он никогда в жизни не гонялся за женщиной. Правда, в седьмом классе свалял дурака из-за Дженни Помрой, но седьмой класс остался далеко позади. Он больше не подросток. И Анджела Чанг — тоже. Она стала историей. Так же, как ночь, которую они провели вместе.
Историей? Филипп надел на плечо ремень сумки и пошел к зданию аэровокзала. Та ночь ничего не значит. Кто знает, почему она переспала с ним, а затем исчезла и отказалась отвечать на его звонки?
Беда заключалась в том, что он пришел к этому выводу где-то над серединой Австралии, проведя в полете несколько часов и преодолев полторы тысячи миль, когда стало слишком поздно.
Наверно, следовало позвонить братьям. Один из них мог бы дать ему хороший совет.
— Эй, братишка, — сказал бы Джон или Грег, — знаешь, что это такое? Тяжелый случай СРМ.
Нет, СРМ здесь ни при чем. Нужно получить ответ. Верно. Именно этого он и хочет, к этому стремится и не собирается возвращаться с пустыми руками.
