мне. Я примерзаю к полу, съежившись под враждебным взглядом Джуда. Знаю, заслужила, поделом, если меня сейчас уведут в наручниках, и все-таки… Не думала, что он на меня нажалуется.
— Ничего не хотите нам сказать?
Сотрудники полиции стоят передо мной, ноги на ширине плеч, руки на поясе, очки-зеркалки скрывают глаза.
Смотрю на медсестру, на Джуда, на копов и понимаю: вот и все. А в голове одна мысль: кому позвонить?
Не могу я попросить Сабину, чтобы она махнула адвокатской волшебной палочкой и вытащила меня из этой передряги. Я же со стыда сгорю, и попрекам потом конца не будет. Деймену тоже не объяснишь… Придется, видно, барахтаться самой.
Прокашливаюсь, чтобы что-то сказать — сама толком не знаю, что именно, и тут раздается голос Джуда:
— Я ей уже объяснял, — кивок в сторону медсестры, — что занимался домашним ремонтом, и вот, несчастный случай. Силы не рассчитал. В следующий раз обязательно вызову мастера.
Он вымученно улыбается, глядя на меня. Я хочу улыбнуться в ответ, кивнуть ему, подыграть, но от потрясения могу только стоять столбом и тупо таращить глаза.
Полицейские вздыхают. Им явно не хочется уходить ни с чем, и они предпринимают еще одну попытку:
— Точно все так и было? Не очень-то умно браться за ремонт с одной рукой…
Они вертят головами, переводя взгляд с меня на Джуда.
Джуд пожимает плечами.
— Даже не знаю, что сказать. Может, и не умно, но тут уж только я сам виноват.
Полицейские хмурятся, бурчат, мол, если передумаете, обращайтесь, — и суют ему в карман карточку с номером телефона.
Потом уходят, а медсестра, уперев руки в стройные благодаря усердным занятиям аэробикой бока, грозно смотрит на меня.
— Я дам ему с собой таблеток на первое время.
Она явно не поверила ни одному слову Джуда, считает меня ревнивой истеричкой, которая в разгар очередного скандала порезала своего дружка.
— Скоро подействует обезболивающее, так что за руль ему лучше пока не садиться. Да он и не сможет вести машину. — Медсестра кивает на забинтованные руки. — Пусть обязательно купит все, что указано в рецепте!
Она протягивает мне листок, но в последнюю секунду, передумав, отдергивает руку.
— Езжайте домой, ему надо отдыхать. Вероятно, он уснет. Советую оставить его одного, — прибавляет медсестра, сверля меня суровым взором.
— Хорошо, — отвечают я.
Получается какой-то писк, до того я выбита из колеи ее враждебностью, появлением полицейских и внезапным заступничеством Джуда.
Дернув краешком рта, медсестра с большой неохотой оставляет Джуда на моем попечении — а что еще ей остается делать?
Мы идем к моей свежематериализованной «миате» — точной копии той, на которой я езжу обычно. Мне неловко, и я едва решаюсь посмотреть Джуду в глаза.
— Со стоянки направо, — говорит он сонным голосом, ничем не показывая, как теперь ко мне относится.
Аура чуточку смягчилась, но красная кайма по краю говорит сама за себя. — Высади меня у Главного пляжа, дальше я сам.
— Не стану я тебя высаживать, вот еще! — Торможу у светофора, пользуясь случаем исподтишка приглядеться к Джуду. Хотя уже темно, четко вижу темные круги под глазами, испарину на лбу — явные признаки, что ему очень больно, а все из-за меня. — Нет, серьезно, это просто глупость какая-то! Скажи, где ты живешь, я тебя доставлю в целости и сохранности.
— В целости и сохранности? — хмыкает он, опустив на колени перебинтованные руки. — Честно говоря, как-то не верится.
Я вздыхаю, уставившись в черноту беззвездного неба. Мягко выжимаю сцепление, хотя обычно не церемонюсь. Не хочу подвергать Джуда лишней тряске.
— Слушай, ну прости меня! Правда, прости!
Жалобно смотрю на него, а он с легкой тревогой кивает за окно.
— Может, за дорогой будешь следить? Или это ты тоже делаешь с помощью паранормальных способностей?
Отвожу глаза и судорожно придумываю, что бы такое сказать.
— Здесь налево. Дом с зеленой калиткой. Ладно, я пошел.
Останавливаю машину у самого гаража и сразу глушу мотор. Джуд немедленно вскидывается.
— Ну нет! Вот этого не надо. В дом ты не пойдешь!
Дернув плечом, тянусь через его колени, чтобы открыть дверцу старомодным способом вместо телекинеза, и тут замечаю, как Джуд съеживается.
— Слушай, я все понимаю: ты устал и, наверное, хочешь как можно скорее оказаться подальше от меня. Понятно. Надо думать, на твоем месте я чувствовала бы то же самое… И все-таки, если ты уделишь мне еще несколько секунд, я бы хотела все объяснить.
Джуд что-то ворчит себе под нос, выглядывает в окно, а потом, слегка поерзав, устраивается лицом ко мне, демонстрируя полное и безраздельное внимание.
Надо торопиться, он ведь и в самом деле готов уделить мне лишь несколько секунд.
— Слушай, дело вот в чем… Конечно, тебе это покажется бредом сумасшедшего, и я сейчас не могу вдаваться в подробности, только поверь мне, пожалуйста! У меня правда были серьезные причины думать, что ты из этих.
Он зажмуривается на мгновение, болезненно морщась, и, вновь открыв глаза, произносит:
— Из «шайки негодяев», ага. Ты это и раньше говорила. И очень убежденно.
Джуд переводит взгляд с меня на свои покалеченные руки.
Морщу нос и стискиваю зубы.
— Ну да, видишь ли… я считала, что ты — на стороне зла. Серьезно, я только потому так сделала! То есть я увидела твою татуировку, она совсем как те… Только не мерцает и так далее… И все равно, если добавить звонок Авы и еще кое-какие детали, о которых я сейчас не могу говорить… В общем, из-за всего этого я и подумала…
Нет, так не пойдет! Сама чувствую, насколько неубедительно звучит мой лепет. Лучше оставить эту тему и задать вопрос, который мучает меня с самой больницы.
— Если ты так на меня злишься, почему соврал полицейским? Зачем сказал, что сам поранился? Мы с тобой оба знаем, что это сделала я… Черт, даже полицейским все было ясно! А ты упустил такой случай законопатить меня в обезьянник. Честно говоря, не понимаю.
Джуд снова закрывает глаза, откинув голову на спинку сиденья. Я буквально кожей чувствую его боль и усталость. Надо бы прекратить этот разговор и дать бедняге отдохнуть, но тут он открывает свои удивительные зеленые глаза и говорит:
— Знаешь, Эвер, это звучит совсем дико, но на самом деле мне интересно даже не то, зачем ты это сделала, а как?
Сижу онемев, отчаянно вцепившись в рулевое колесо.
— Как у тебя получилось швырнуть меня через весь двор, словно мячик?
Сглатываю комок в горле, глядя прямо перед собой, и не произношу ни слова.
— И как вышло, что в одну секунду ты стояла передо мной с пустыми руками, в одежде без единого кармана, а в следующий миг размахивала кинжалом с усыпанной драгоценностями рукояткой? Он, кстати, если не ошибаюсь, исчез сразу после того, как ты меня порезала?
Тяжело вздохнув, киваю. Нет смысла отпираться.
— И еще одна маленькая деталь — ты запустила мотор без ключа, а машина такой модели заводится
